Хочу тебя… сжечь!

– Я вернусь часа через полтора-два, проверяй ей температуру, я жаропонижающее дал ей в четыре утра, до десяти повторно давать нельзя.

– Я все знаю, вырастила вас как-то и оба живы, – закатывает глаза мама. – Езжай.

С тяжёлой головой еду на работу. Целенаправленно иду в кабинет, не отвлекаясь на внешние факторы. По пути приходит сообщение от мамы, что Поля отказывается полоскать рот тем, что выписал врач.

– Она полоскать пока не умеет, – тут же набираю матери. – Попрыскай ей Мирамистином, если температуры нет, закрути горло шарфом.

По окончанию разговора в кабинет врывается толпа сотрудников. Я не сразу понимаю, что повод для их появления более, чем праздничный. Взгляд цепляется за ярко-розовое пятно и уже не отлипает от него. Безумный наряд! Сумасшедшая девчонка! Это в честь моего праздника или нарочитый способ подчеркнуть ее независимость от меня?

Что бы это ни было, я впервые за последние дни чувствую подобие счастья. Просто потому, что вижу ее, такую яркую, как солнце посреди московской зимы. Хочется подставить лицо этому солнцу и просто плыть по течению, забыв о проблемах и заботах сегодняшнего дня.

Но эйфория длится недолго. Когда с поздравлениями почти покончено, я замечаю двусмысленный презент у себя на стуле, а затем ещё один на столе. И мне требуется время, чтобы решить этот ребус. Но без сумасшедшей девчонки ни черта не разобраться.

Это финальная точка? Прощание? Плевок в мои убеждения или надежда?

Все сторонние мысли уходят на второй план в жажде и страхе узнать ответ. Руки хотят прижать ее к себе, губы попросить изменить решение и сказать "да" на тот злополучный вопрос. Сердце готово заткнуть мозг и поменять собственное решение, просто чтобы иметь возможность снять с паузы нашу игру и дойти до финального уровня.

Может быть, я смогу? Может, мой страх не так и велик?

– Рискни, – словно считывает мои мысли, просит она.

Я делаю шаги к финалу. Вот он яркий прямоугольник на столе, незамысловатый бантик, лёгкая крышка. Там ждёт ответ на сегодняшний ребус. Я уже не рассчитывал, но раз уж появилась надежда, не так-то просто засунуть ее в глубокую черную яму.

Звук телефона и имя матери на экране окатывают холодной водой. Я отвлекся. Забыл. Изменил приоритетам.

– Прости, Поля заболела, – откладываю коробку в сторону. – Нужно ехать.

– Сильно?

– Ангина, – набрасываю пальто. – Температура второй день, почти не сбивается.

– Компрессы делаешь? Обтирания? Чай с имбирём пьет? – взволнованно тараторит Яна, делает шаг ко мне. – Я пару лет назад болела, спасибо сестре, заразила. Думала умру, честно. Ветрянку легче пережила! Тетя мне делала чай из имбиря, и какой-то сбор трав для полоскания, только они боль в горле и облегчали. Ещё какие-то компрессы мудреные.

– Нам прописали антибиотики, антисептики, жаропонижающие, – делюсь информацией, застыв у стола.

– Да, правильно, только все это день на третий только поможет, боль не снимает. Бедный ребёнок! – всплескивает она руками. На лице девушки отображается такое неподдельное сочувствие, что я в очередной раз поражаюсь. – Подожди, я сейчас.

Яна вылетает из кабинета и вихрем влетает в него снова, уже одетая в пальто и с телефоном в руках. Что-то быстро печатает там, напоминая мне брата. И я не хочу, но вспоминаю, что в субботу вечером, накануне событий, он отправился возвращать "свою" девушку. Интересно, успешно?

– Поехали, – твердо говорит она.

– Куда? – беру со стола вещи, за которыми приехал, хватаю заодно маленькую цветную коробку и кладу ее в карман. Хочу узнать ответ. Позже. Не сейчас.

– Заедем к Кристине, она дома сейчас, возьмем у нее имбирный настой и эти чудо-травки для полоскания.

– Поля не сможет полоскать.

– Значит для орошения. Вставим дозатор и все дела! Хотя бы смягчим горло ребенку.

Я поддаюсь уверенной энергетике Яны и следую за ней. Она вводит в навигатор на своем телефоне адрес, и мы следуем по маршруту в полной тишине. Чувствую напряжение, в котором она находится, и испытываю странное чувство благодарности, что ей не все равно. Это тяжкое бремя, нести все заботы на себе из года в год, от болезни до сменяющихся кризисов. И то, что есть человек, готовый разделить это с тобой, ощущается внутренним затишьем.

– Я быстро, – бросает она, едва я останавливаюсь у нужного дома.

Возвращается действительно быстро, с большой сумкой в руках и огромной розовой пантерой, свисающей с локтя.

Забрасывает вещи на заднее сидение, пристегивается, и мы выдвигаемся домой.

Мама встречает нас несколько недоуменно. Яна коротко здоровается, раздевается и сразу идёт мыть руки. Словно точно знает, что делать.

– Мне остаться, помочь? – спрашивает мама.

– Нет, иди домой, еще заразишься, не надо оно тебе. Мы с Яной справимся.

– А, ну если вы с Яной, – улыбается мама. – Я только что дала Поле Нурофен, сейчас она заснула. Но она все время плачет, даже пить отказывается, – тут же серьезно добавляет.

– Понятно.

– Позвони мне вечером, расскажи, как она.

– Хорошо.

Я раздеваюсь и отношу пакет и новую игрушку на кухню, стараясь не шуметь и не будить дочь.

Яна появляется спустя минуту.