Хочу тебя вернуть

— Ваше приглашение отклонено. Прощайте. Дверь прямо по коридору! — показала я направление этому папе года.

— Это не приглашение, и не предложение. Ты едешь со мной. Надеюсь, что тебе хватит ума не создавать лишних проблем мне и себе. — Голос его становится совсем другим, сейчас в нем только командный тон. — Рассказываю тебе, потому что надеюсь на твою разумность. У нашей семьи, у всей семьи большие проблемы. Есть решение. Точнее есть очень сильный и влиятельный человек, готовый протянуть нам руку помощи. Но он не собирается тратить время и ресурсы на чужих людей. Он предложил свою помощь в обмен на брачный договор между ним и двумя моими дочерьми.

— Я за вас рада. Но меня-то вся эта дичь, каким боком касается? Давайте-ка вы со своим сериалом "Великолепный век сегодня" будете держаться от меня подальше. — Сложила я руки на груди.

— У меня только две дочери. Ты и Фируза. — Говорит и молчит, видимо остальное, я должна понять сама.

— А у меня нет семьи. И что там сделают со всеми вами в результате ваших, как вы говорите, проблем, мне не интересно. — Видно папаня ожидал другой встречи. — Слёз, танцев и необъяснимого самопожертвования, как в индийском кино, не будет. Ещё пару минут в моей жизни, и я вынуждена буду вызвать полицию.

— Ты выйдешь замуж вместе со своей сестрой. — Я даже не поняла, когда он смог переместиться с дивана ко мне и сжать широкими ладонями мою шею.

Воздуха резко не стало, сознание поплыло. Но последнее, что донеслось до меня эхом реальности, это сказанные почему-то очень довольным голосом слова:

— Огонь девка, но пусть с твоим характером муж разбирается. Сюрпризом ему будет, зато сразу поймёт, почему дочерей рода Шаркизовых берут только единственными жёнами. — Голос словно отдалялся, а я решилась собрать остаток сил и отмахнуться, как в детстве, когда меня дразнили, кулаком. — Да, твою ж…

Голос пропал, резкая встряска, как при взлёте военного борта и мягкая качка. Это было последнее, что я могла выцепить из своих воспоминаний.

Очнулась я на сиденье машины. Видимо на заднем, потому что я лежала. Согнутые ноги затекли, но не это меня беспокоило, а пальцы, ласково перебирающие мои волосы, да и голова лежала на чьих-то коленях. В машине разговаривали, на языке, которому меня учила бабушка. Я старалась не подать виду, что пришла в себя, и вспоминала произошедшее.

Я пришла в квартиру, там меня ждал отец с диким рассказом о какой-то свадьбе, причём сразу со мной и моей сестрой, о которой я даже не слышала никогда, что впрочем, неудивительно. Потом он меня немного придушил, видимо знал, где и как пережимать, и отнёс в машину.

Куда мы едем, непонятно, сколько времени мы уже в пути — тоже. В машине, судя по голосам, было трое мужчин. Один из них обращался к тому, у кого я лежала на коленях со словами "отец". Надеюсь, что отец, это ещё Рахман Шаркизов, и меня не успели передать неизвестному жениху. А в машине, значит, есть и ещё один родственничек, братик, как я понимаю. И вот сейчас я как никогда была согласна с поговоркой " На хрена родня такая, буду лучше сиротой".

Машина остановилась, хлопнула одна из дверей, мою голову аккуратно переложили с колен на сиденье, второй хлопок. Я аккуратно, почти не шевелясь, вытянула ручку-футляр из кармана. Оставшийся в машине водитель начал разговаривать с кем-то по телефону. Видимо с кем-то из своих, потому что говорил, что они едут, забрали груз и скоро будут на точке у каких-то складов.

Воспользовавшись тем, что как минимум одна рука у него сейчас занята, я резко развернулась и уткнула острый конец скальпеля в горло водителя.

— Хозяйка, я не виноват, я только выполняю приказ хозяина, вашего отца! — тут же начал частить он, как будто обозначал, что он свой и его убивать не надо.

— У тебя оружие есть? — голос-то как хрипит.

— Пистолет и нож. — Отвечает, не дергаясь, и так я из-за плохо слушающихся рук пропорола ему кожу.

— Сюда давай. И двери открывай. — Мужчина не спорит, руками двигает медленно, без резких движений.

— Смысла нет, там ещё три машины. Вы бы смирились… — говорит он.

— Спасибо за совет. Вот в гроб лягу, тогда и смирюсь. — Отвечаю ему и резко убираю руку со скальпелем от его шеи. Из машины вылетаю кувырком и сразу прячусь за какие-то сложенные горкой камни.

— Рафат, что за хе@ня? — кричит кто-то.

— Хозяйская дочка буянит. А я что должен был сделать? Вырубить с кулака? — понятно, всерьёз меня никто воспринимать не собирается.

Сверху посыпалась галька. Двое отцовских бойцов заходили по бокам, один лез сверху. Попала я в переплёт, ушла с работы называется.

Тот, что спускался, кубарем катится вниз, простреленная нога плохая опора. Вопрос, что, мол, как можно, они же живые и им больно, для меня не стоит. Надо вырваться отсюда, а потом умудриться связаться со своими, с телефона водителя звонить не стала, чтобы не подставить. И вообще мои жизнь, здоровье и свобода, для меня куда важнее их всех вместе с гуманистическими идеями. Служба в горячих точках быстро расставляет приоритеты в таких вопросах.