Хочу тебя вернуть

— Ты сдохнешь за это! — выкрикнула я во весь голос между ударами. — Я жена Тайгира Тахмирова!

Следующий удар, выгнул меня дугой, кровь, от ободранных об наручники запястий, заливала руки. Сознание милостиво решило меня покинуть. Но я успела ещё увидеть, как вытягивается морда Кадера и как даже вещества, под которыми он сейчас явно был, не смогли справиться с проявившемся ужасом на его лице.

Мне казалось, что я в пустыне, опять в этой чертовой, полной солнца, обжигающего кожу ветра и раскалённого песка, пустыне. Солнце здесь просто сжигало не защищённую кожу мгновенно, высушивало тело и причиняло неимоверные муки. Не помню, почему я оказалась здесь? Почему не могу открыть глаза?

— Она сказала, что она жена Тайгира Тахмирова, Палача Тахмирова, мама! — визжало что-то высоко в раскалённом небе. — Этот с@кин отморозок убивает за непонравившийся ему тон голоса! Тебя не было, когда он и его братец разрывали договор о работе с нашим отцом. Он охрану уничтожил за несколько минут, чуть ли не голыми руками! Они даже стволы не успели достать. Просто потому что они осмелились проворчать, что не дело такой давний договор рвать. Представь, что он со мной сделает за эту бл@дь?

— Может, она соврала. — Небо стало разговаривать другим голосом.

— Да как же! На ней написано, вот смотри тигр и инициалы Палача. Какая же тварь! Тахмировская подстилка! — по рёбрам, где как я помню, была татуировка, разлилась резкая боль.

— Успокойся. Её забрали со старой квартиры её матери. Наверняка, твой отец постарался, чтобы никто ничего подозрительного не видел. — Говорит второй голос. — Пропала и пропала. У неё сильный жар, спина воспалена. К утру она уже умрёт, если ей срочно не оказать помощь. Запри её здесь, и давай в город уедем? Скажем, я решила сама приготовить ужин в ожидании мужа и докупить мелочи в приданное Фирузы, а ты поехал меня сопровождать. Рахман будет в ярости, но ты просто не так его понял. К тому же ты его единственный сын. Иди, готовь машину. Охрану с собой возьмём.

Некоторое время я плавилась в этой тишине. Голоса и их разговор что-то всколыхнули, но память не хотела мне помогать. Жар выжигал воздух вокруг, мне казалось, что от жажды губы растрескались до мяса. Но вот имя… Сознание рванулось на это имя, словно на маяк.