Ход черной королевы

Кудрин представился, показал свое удостоверение личности и сказал, что пришел от его однополчанина Попова, а Никаноров пригласил его зайти в квартиру и присесть на стоящий в углу комнаты широкий старый диван. Женя уже в который раз коротко рассказал о цели своего визита, после чего достал из папки все фотографии и рисунок и показал Никанорову. Тот взял их в руки, внимательно посмотрел и вдруг со злостью выбросил на пол фотографии Демина и Мамаева.

— Это немецкие прихвостни, — зло сказал он.

Кудрин от неожиданности вздрогнул, а по телу пошла мелкая дрожь. От изумления он потерял дар речи и ничего не мог сказать; заявление старого партизана было слишком неожиданным и не укладывалось ни в выстроенный алгоритм действий, ни в оголенное как нерв сознание молодого сыщика.

— Это фашистские холуи, предатели и каратели, — резко проговорил Никаноров, — вот этот, — он указал на Демина, — Васька Хромов — их главный полицай из Жирятинской «зондер-команды», а второй — его сподручный Степан Гайдачный. А откуда у вас фотографии этих нелюдей? — спросил Сергей Петрович. — Они, конечно, изменились во внешности, но я их не спутаю ни с кем; сколько наших партизан они перебили, участвуя в карательных операциях немцев. Я помню, когда они нас окружили в одном из домов деревни Глинная, то Васька Хромов предложил нам сдаться и для устрашения на наших глазах расстрелял плененного партизана. Нам тогда помогли наши ребята, которые вовремя пришли на помощь, отогнали полицаев от дома, и мы успели уйти в лес.

Никаноров разволновался, вынул из кармана таблетку валидола и, положив ее в рот, замолчал, уставившись на фотографии.

— Успокойтесь, Сергей Петрович, — сказал Кудрин, — мы ведем расследование в отношении этих лиц, и я обещаю, что наказание будет неотвратимо.

— А вот на этой фотографии — наш партизан из разведывательной группы Спиридон Паратов, — проговорил Никаноров, рассматривая третий снимок. Хороший парень, я с ним ходил на подрыв немецкого поезда. А на рисунке, — продолжал он, — человек, похожий на Ваню Филиппова. Его в отряде называли циркачом, так как до войны работал в цирке жонглером.

Как же он лихо кидал ножи! Метров с десяти прямо в цель, настоящий мастер был. В июне сорок третьего года немцы начали карательную операцию против нашего отряда, и почти все партизаны погибли. Я случайно уцелел, спрятавшись в болотах Навлинских лесов, а Паратова и Филиппова больше никогда не видел.

Кудрин записал с его слов все услышанное и, когда Никаноров расписался под каждым листом, попрощался с ним и вышел на улицу.

«Теперь нужно вновь срочно встретиться с Викуловой и показать ей фотографию Паратова», — подумал Женя и снова отправился в областную больницу.

Врача уже не было на работе, так как после ночного дежурства Викулова ушла домой, и Кудрин направился к заместителю главного врача больницы, которая со «скрипом» дала ее домашний адрес. Оказалось, что Викулова проживает рядом с больницей, на той же улице. Подойдя к небольшому частному домику, он увидел женщину, работавшую на своем приусадебном участке, в которой узнал Викулову.

— А, это вы опять? — спросила она, вытирая обильный пот со лба.

— Извините за беспокойство, Анна Павловна, еще один вопрос, — сказал Женя и показал ей фотографию Паратова.

— Это Спирька Паратов, — без колебания сказала она, — раздобрел, конечно, и поседел. Я ему осенью сорок третьего года руку зашивала от шального осколка немецкой мины.

— А вы не ошибаетесь? — допытывался Кудрин.

— Да нет, я пока при памяти, — шутливо ответила Викулова, — я же вам говорила в прошлый раз, что помню практически всех своих пациентов, воевавших в партизанском отряде.

Кудрин несколько минут помолчал, записал показания Анны Павловны и, попрощавшись, вышел на улицу.

«Голова кругом идет, все новые и запутанные повороты этого дела вгоняют в какой-то ступор, — думал он, шагая по широкому тротуару вечернего города, — вот так ниточка, за которую предложил потянуть Николаев, она ведет не из лабиринта, а наоборот — в него».

Подойдя к вокзалу, Женя увидел небольшое одноэтажное здание, на вывеске которого было написано: «Ремонтное бюро электротехники». Он бы не обратил на него внимания, если бы не споткнулся о камень, а приподнявшись, взглянул на входную дверь бюро, на которой висел листок бумаги с надписью: «Стучите громче, звонок не работает».

«Всякое бывает, — улыбнувшись, подумал Кудрин, — очень бы не хотел в случае поломки электроприбора вызывать таких мастеров в кавычках».

На вокзале Женя быстро взял билет на проходящий поезд в Москву и только лежа на полке плацкартного вагона немного расслабился, прокручивая в голове события прошедшего дня.