Ход конем

Женщины никогда не исчезали с его горизонта. Правда, с женой Пелагеей и сыном Жарко встреча была недолгой, сумбурной и малоприятной. Пока старший Броз был занят личным самообразованием на каторге, его товарищи в двадцать девятом переправили его семью в Москву. Жену определили на учёбу в Коммунистический университет национальных меньшинств Запада имени Юзефа Мархлевского, а сына – в детский садик. «Огромное им за это спасибо, – подумал маршал, глядя на удивительный закат, – ведь жена одного из лидеров партии так же священна, как и он».

В тридцать втором году Пелагея благополучно окончила университет, и её направили работать в Казахстан. За время разлуки они стали, к сожалению, совершенно чужими людьми. Пелагея так и не научилась петь, а многолетние переживания сильно состарили её лицо. Лидеру партии предъявлять такую спутницу жизни своим соратникам и миру было нельзя. «С той же стремительностью, с какой она поумнела и стала строптивее, она постарела». Мешки под глазами, седина в волосах, морщины на лице… И глаза, её восхитительные глаза больше не лучились, не вспыхивали при виде него. Да и его сердце билось без каких-либо упоительных перебоев, как когда-то в той затерянной на Урале деревне Михайловка. Это печально, но, к сожалению, закономерно. «Надо вовремя избавиться от ненужного груза», – вспоминал своё решение Тито. Так что в тридцать шестом брак распался, о чём бывалый революционер нисколько не жалел.

Свято место пусто не бывает, и в этот же год Фридрих Фридрихович сочетался законным браком с Люцией Бауэр. Вальтер и Бауэр. Что-то грозное было в этом сочетании, почти как Смит и Вессон. Он собирался оставить своего мальчика на попечение молодой мачехи после переправки Жарко и Люции в Югославию. Но НКВД решил иначе. В тридцать седьмом арестовали Люцию, а Жарко передали на воспитание в Ивановский детский дом для сотрудников Коминтерна. Иосип сжимал кулаки, играл желваками, грыз по ночам подушки, но цель оправдывала средства. Публично хлопать дверью было нельзя. Это не только угрожало его жизни, но и могло порвать тонкие нити связей с элитой международного коммунистического движения. А такую жертву коммунист-интернационалист принести был не готов. Тем более что соратники по партии и борьбе вновь затребовали его на родину. Правда, пришлось два года пережидать, когда прекратятся репрессии против югославских коммунистов. Жена в лагерях, сын в детском доме, а Тито с головой в революционной борьбе. Из её гущи было проще не видеть, что происходит под боком.

Гражданская война в Испании ненадолго, но смешала карты. Карты не только Европы, но и те, которые уже теплели в руках коммуниста Броз Тито. В родной Югославии он вербовал добровольцев на войну с фалангистами Франко[11]. И в который раз ступеньки, ведущие вниз, понесли Иосипа наверх. В те трудные дни он создал будущий костяк своей партии – Джилас, Ранкович и Кардель. Вместе они отстранили руководство партии, находившееся в Вене. Москва благосклонно приняла известие о прекращении раскола в рядах её подопечных. После двух лет частых командировок и отчётов о проделанной работе Москва утвердила руководителем Югославской компартии Иосипа Броз Тито. Жертва принесла свои плоды! Так он стал новым лидером и будущим новым аристократом югославской жизни! Он был в шаге от тотального господства в своей стране. Он был рядом с мечтой своей юности – богатством и женщинами! Но тут его победному шествию помешала фашистская Германия. Нацисты, к своему несчастью, не знали извечную привычку Тито – двигаясь вниз по лестнице, подниматься наверх.

Война в Европе становилась все неотвратимее, лидеры континента в панике метались по столицам, пытаясь создать какие-то союзы, в призрачной надежде защититься от немецкой военной машины. Хотя было понятно, что это невозможно. Югославское правительство Симоновича отказалось от прогерманского курса и 5 апреля 1941 года подписало Договор о дружбе и ненападении с Советским Союзом, а 6 апреля фашисты пересекли югославскую границу.

Армия капитулировала через две недели. Пришлось брать ситуацию в свои руки, а вместе с ней и оружие. Предстояло организовывать партизанское подполье. Самыми сложными и опасными были первые четыре месяца. Освободительное движение было разрозненным, успехи минимальными, а потери многочисленными. Но потом, шаг за шагом, югославским коммунистам, которыми он теперь руководил, удалось создать свою партизанскую республику. Фашисты стояли во всех крупных городах, а села контролировали партизаны.

Именно в те дни как часть общей формы и появилась знаменитая «титовка». У всех бойцов на головных уборах были пришиты красные звёзды, вырезанные из плотной ткани. А на пилотке у Тито сверкала кем-то подаренная настоящая эмалированная бордовая советская звёздочка с золотыми серпом и молотом. Стоя у ручья, Тито почти с благоговением потрогал эту звездочку у себя над лбом. Меняется время, меняются и амулеты, защищающие его обладателя.