Ход конем

Пятнадцатого января служебная машина пришла за Корнеевым в три тридцать утра. Спросонья он долго зевал и ёжился, будучи не в состоянии согреться. Накануне Крещения, как и положено, в Москве ударили морозы. На небе не было ни облачка, лишь ноздреватая луна светила, как зенитный прожектор. Боковое стекло промёрзло насквозь. Витиеватые морозные узоры были и внутри салона. Пока доехали до подмосковного аэродрома, Николай Васильевич немного согрелся и даже слегка покемарил. Так что когда шофёр разбудил его и он вышел на лётное поле, то не сразу разглядел черные силуэты самолётов. Экипажи уже стояли в линеечку возле своих машин. Выслушав доклад о готовности, Корнеев дал отмашку. В этот момент появился автомобиль генерала Антонова. Все застыли в ожидании. Алексей Иннокентьевич легко выпорхнул на поле и направился к Корнееву.

– Вот решил проводить, – сказал он таким тоном, как будто жил здесь рядом, за углом. – Ну, Николай Васильевич, успеха тебе! Надеюсь, справишься.

– Конечно, приятно, что вы такое внимание уделяете нашему заданию и моей скромной персоне, но, Алексей Иннокентьевич, в такую рань, в такой мороз?.. Нежились бы в своей постельке, а мы бы…

– Нежиться, сам знаешь, где будем, – прервал ласковую иронию Корнеева Антонов. – Хочу ещё раз тебе повторить, что сейчас от твоих действий и твоего убеждения зависит очень многое. Как товарищ по партии и работе прошу тебя – не подведи. Такой же наказ дай своим офицерам. Чтобы всегда прежде думали, а потом делали. Другие люди, другие нравы. И последнее. Помните, что в чужой монастырь… Да что я, как сварливая бабка?! Но очень нужно, чтобы не было досадных недоразумений, которые могут поставить крест на всей долгой и кропотливой работе.

– Будьте спокойны, товарищ начальник оперативного отдела Генерального штаба, задание выполним! – чётко отрапортовал генерал-лейтенант, а потом продолжил доверительно: – И тебя, Алексей Иннокентьевич, я не подведу. И офицеров своих в ежовых рукавицах держать буду.

– Ну, добро, добро. Ладно, долгие проводы – лишние слёзы. Счастливого полёта и мягкой посадки!

– Будем стараться! – козырнул Николай Васильевич. Генералы обнялись, и Корнеев поспешил к своему самолёту, попутно давая сигнал к общей посадке.

Все офицеры расселись согласно утверждённому ранее расписанию, бортмеханики убрали трапы и закрыли салоны. Погудев и чихнув сизым дымом, завелись оба двигателя. И через пять минут С-47 стали выруливать к взлётной полосе.

Переключив моторы на взлётный режим, подполковник Александр Сергеевич Шорников скомандовал своим товарищам:

– Экипажу – взлёт!

Хотя экипажи были сборные, но всё же налетали вместе порядочно. Больше всего подполковник налетал со вторым пилотом Борисом Калинкиным. Капитан проявил себя с самой лучшей стороны, его некая меланхолическая неторопливость очень помогала в критических ситуациях.

Отрыв от земли все почувствовали сразу. Но, к счастью, Корнеев не был подвержен морской болезни.

Через два часа лета он просунул голову в кабину экипажа и увидел тоненькую, не розовую, а зелёную полоску зари. Звезды стали гаснуть, лишь Венера светила, небо из чёрного превращалось в кобальтово-синее. Занимался новый день, который неизвестно что принесёт генерал-лейтенанту и его миссии в целом. Но Николай Васильевич свято верил в свой успех.

* * *

Середина мая сорок девятого года выдалась в Москве хмурой, дождливой и холодной. По народным приметам так и должно было быть. Ведь зацвели дуб и черёмуха! Погода точно иллюстрировала настроение Подкопина. Несмотря на персонального опекуна, Алексей не хотел никому докучать. Его, конечно, не гнали, наоборот, окружили вниманием и почётом. Но это все равно не спасало от тоски. Проглотив всего Дюма на сербском, Алексей опять не знал, куда себя девать от безделья.

Как-то, проходя по двору посольства, он увидел, как водитель Мирко возится с автомобилем, и навязал ему свою помощь. За три дня, пока он увлечённо перебирал и собирал двигатель, старый полковой разведчик выяснил, что Мирко тоже воевал под знамёнами Тито, но только в Шестой Пролетарской дивизии «Никола Тесла». Они быстро сошлись, но когда двигатель, чихнув сизым облаком, завёлся и Мирко сделал круг почёта по двору, заняться опять стало нечем. Тогда Подкопин не выдержал и объявился в комнате советников югославского посольства. Олеко поднял голову. Подкопин спросил:

– Ну как?

Олеко молча развёл руками.

– Игра в кошки-мышки продолжается. А может, это казаки-разбойники?

– Кошки-мышки понимаю, а вот казаки-разбойники – нет.

– Мы в детстве делились пополам: одни – разбойники, они постоянно убегают, другие, казаки, их ловят.

– Мало ли куда можно убежать! – протянул Олеко.

– Первые обязаны оставлять следы.

– Так ведь тогда легко поймать!

– Есть одна маленькая хитрость – следы-то могут быть ложными.

– Да… А мы в детстве играли или в пять камней, или же в джурили.

– Это как? – изумился главный из казаков-разбойников.