Ход конем

– Все-таки меня, видимо, утомил перелёт и прыжок, я забыл передать просьбу отца – мне нужна личная встреча с Тито. Желательно с глазу на глаз, в крайнем случае в небольшом кругу, поскольку необходимо обсудить ряд деликатных вопросов.

– Приложу максимум усилий. Но Тито не устраивает наша поддержка Михайловича.

– Вопросы не затрагивают текущих дел. Это перспектива.

– Понял. Завтра же начну зондировать.

– Благодарю вас! А теперь пройдем к остальным.

Мужчины вернулись, и вечер продолжился в том же ключе.

В Москве зорко наблюдали за югославскими событиями. В кабинет Антонова зашёл адъютант, тихо выложил перед Антоновым лист бумаги и вполголоса прокомментировал:

– Только что доставили донесение разведки, Алексей Иннокентьевич.

Антонов взял бумагу и пробежал глазами донесение. Из него следовало, что в начале апреля в «Волчьем логове» Гитлер принимал у себя Отто Скорцени и дал ему поручение особой важности. Какое конкретно поручение, пока установить не удалось.

– Это вся информация?

– Сегодня ночью, в три пятнадцать по местному времени в расположение англо-американской миссии прибыл сын премьер-министра Черчилля, Рэндольф.

– Началось. Забегали, засуетились. Соедини меня. – И ткнул пальцем в листок с донесением.

– Слушаюсь!

Адъютант вышел из кабинета, Антонов снова прочёл глазами листок с донесением. Ожил телефон.

– Антонов слушает! Запоминайте, майор, с этого момента все сообщения от этого источника и по этой тематике – ко мне на стол в первую очередь. Ясно?

Услышав на том конце провода утвердительный ответ, Антонов, не кладя трубки, приказал адъютанту:

– Соедини меня с Верховным! – И через полминуты уже докладывал Сталину: – Иосиф Виссарионович, новости из Югославии. Сегодня ночью в расположение союзнической военной миссии прибыл Рэндольф Черчилль. Был заброшен на парашюте.

– Имейте в виду, – ответил Сталин, – сыновья премьеров так просто на парашютах не прыгают и без определённых целей не появляются. Надо держать ухо востро. Продолжайте держать меня в курсе дела.

– Мы так и поступаем.

– Спасибо, товарищ Антонов.

Положил трубку на аппарат и вытер со лба непроизвольную испарину. Дел было много, и одно наслаивалось на другое. Снимая мышечную усталость, генерал вытянул руки вверх и потянулся. Потом подошёл к окну своего кабинета. В этот день небо расчистилось, и солнце сияло вовсю. Наглые московские голуби громко ворковали за стеклом прямо на подоконнике. «И ничего ты тут не сделаешь. Пришла весна, пришла любовь. А кто-то света белого не видит».

* * *

Таким же погожим, но более тёплым, выдался этот день в Западной Хорватии. На небольшой полянке среди скал несколько сильно избитых людей стояли на коленях. Среди них были Крижич, дед Вук и Митрич. Вокруг них толпой напирали усташи. Пока патлатый главарь о чем-то совещался со своими людьми, Крижич, не обращаясь ни к кому из партизан конкретно, произнёс:

– Зря я товарища Алёшу в «личную гвардию» отдал. Так не хотел, так не хотел. Будто чувствовал. Так что простите меня, товарищи, если сможете.

– Это почему же? – еле шевеля разбитыми губами, спросил Вук.

– Он нам удачу приносил. Она бы сейчас нам ой как пригодилась.

– Может, и пригодилась бы. А так он её ещё кому-нибудь принесёт. И сам жив останется.

– Было бы хорошо.

– Так оно и будет, – заверил своего командира старый партизан.

К деду Вуку подошёл главарь отряда усташей, в руках у него дедовская винтовка.

– Сколько же ты наших парней положил из этого оружия?

– Много, очень много. Много стрелял, много попадал в ваши пустые головы. Но одного выстрела так и не успел сделать.

– Куда же ты не успел выстрелить, дедушка? – с притворной ласковостью в голосе спросил его бандит.

– Да в тебя, сучонка!

– Как это печально! Но только для тебя.

Патлатый замахнулся винтовкой, как дубиной, и ударил старика прикладом в голову. Дёрнувшись, Вук осел на землю. А обезумевший командир продолжил наносить удары по давно уже мёртвому человеку. Через минуту голова деда Вука превратилась в кровавое месиво.

– Одним старым пердуном стало меньше, – сплёвывая и тяжело дыша, произнёс патлатый.

– Эх, жаль, ты не попался ему на мушку раньше, – сказал Крижич.

Главарь повернулся к командиру партизан и присел перед ним на корточки. Долго и пристально смотрел Драгану в глаза, взглядом подал знак своим прихлебателям. Двое здоровенных парней зафиксировали Крижича за плечи, а третий – за голову. Длинноволосый достал из-за пояса длинный кинжал и поднёс к горлу пленника. Несколько раз поводил им из стороны в сторону, сначала у самой кожи, а потом и по ней. Из появившихся царапин засочилась кровь.

– Против самого Анте Павелича и его дружин вам, краснозадым собакам, не выстоять!

– Это вам не устоять. Не пойдёт народ с вами. Не любите вы его и не цените. За скот считаете.

– Да что ты говоришь?! – картинно удивился бандит.