Ход королевы

– Мне предложили работу в адвокатской конторе в Атланте. Там одни белые, но перспектива выглядит многообещающе. – Она еще немного помолчала. – Им нужен образцово-показательный ниггер, чтобы идти в ногу со временем.

Бет с сомнением посмотрела на подругу:

– Будь я черной, не поехала бы так далеко на юг.

– Ты, может, и нет. Но в Атланте мне будут платить в два раза больше, чем я смогу получать в Нью-Йорке. Заниматься предлагают связями с общественностью, а это, насколько я понимаю, работа не пыльная. К тому же мне дадут отдельный кабинет с двумя окнами и белую девицу, чтобы печатала мои письма на машинке.

– Но ты же не юрист…

Джолин рассмеялась:

– Думаю, их это вполне устраивает. Файну, Слокаму и Ливингстону не нужна квалифицированная черная баба, которая будет что-то понимать в их махинациях, а нужна им презентабельная черная красотка с клевой задницей и хорошим словарным запасом. На собеседовании я так и сыпала словечками вроде «пенитенциарный» и «дихотомия». Они оценили.

– Джолин, – сказала Бет, – ты слишком умная для такой ерунды. Ты можешь преподавать в университете. И ты отличная спортсменка…

– Я знаю, что делаю, – отрезала Джолин. – Я виртуозно играю в теннис и в гольф, и у меня есть амбиции. – Она глубоко затянулась сигаретным дымом. – Ты даже не представляешь, насколько я амбициозна. Спортом занимаюсь без дураков, и тренеры говорят, что я смогу стать профессиональной теннисисткой, если продолжу в том же духе.

– Так ведь это же хорошо.

Джолин медленно выдохнула дым.

– Бет, – сказала она, – я хочу всего того, что есть у тебя. Я не собираюсь два года отрабатывать удар слева, чтобы считаться профи по теннису в низшей лиге. Ты делаешь свое дело на высочайшем уровне так давно, что никому из нас, из всех остальных приютских, этого и не снилось.

– Я бы хотела быть такой же красивой, как ты. Хоть чуть-чуть походить на тебя.

– Хватит уже трындеть о моей внешности, – буркнула Джолин. – Нельзя же провести всю жизнь, любуясь своим отражением в зеркале. К тому же повторяю: ты давно не уродина. Но самое важное – это твой талант. Я бы все отдала, чтобы играть в теннис так же, как ты играешь в шахматы.

В ее голосе звучала поразительная, безграничная уверенность. Бет посмотрела на ее профиль, на буйную шевелюру, достававшую до крыши машины, на крепкие гладкие коричневые руки, сжимающие рулевое колесо, на омраченное гневом лицо – и промолчала.

Через минуту Джолин сообщила:

– Ну вот и приехали.

В миле впереди по правой стороне улицы стояли три темных кирпичных здания с черными крышами и черными ставнями. «Метуэн-Хоум», приют для детей-сирот.

* * *

Выкрашенная желтой краской лестница в конце забетонированной дорожки вела к дверям. Когда-то ступеньки казались Бет высокими и величественными, а потускневшая медная вывеска поблескивала строгим предупреждением на будущее. Теперь это был просто вход в обветшалое провинциальное учреждение. Краска на ступеньках набухла пузырями и потрескалась. Кусты по сторонам торчали неопрятными пучками веток, листья покрывал слой дорожной грязи. Джолин сразу пошла на спортплощадку и теперь задумчиво смотрела на ржавые качели и старую горку, куда детей пускали редко и только под присмотром Фергюссена. А Бет стояла на дорожке под ярким солнцем, разглядывая деревянные двери приюта. За ними был холл с большим кабинетом миссис Дирдорфф и прочими кабинетами; целое крыло занимали библиотека и часовня. В другом крыле находились две классные комнаты, а дальше, в самом конце коридора – дверь на лестницу, ведущую в подвал.

Она привыкла считать игру в шахматы по воскресеньям своей привилегией. Так и было до того самого дня. У нее до сих пор перехватывало горло при воспоминании о немой сцене, последовавшей за громким окриком миссис Дирдорфф: «Элизабет!» – и лавиной таблеток, обрушившейся на пол, и звоном осколков стекла. После этого не было никаких шахмат. Вместо этого по утрам в воскресенье Бет стала проводить по полтора часа в часовне, а перед началом духовных бесед помогала миссис Лонсдейл расставлять стулья. После бесед она сдвигала стулья обратно и еще час тратила на изложение. Целый год Бет писала эти изложения для миссис Дирдорфф по воскресеньям, а та возвращала их каждый понедельник с красными почеркушками и суровыми пометками вроде «Переписать. Неряшливая композиция». Для первого изложения Бет пришлось взять в библиотеке словарь и прочитать статью о коммунизме. В глубине души она чувствовала, что отношения христианства с коммунизмом гораздо сложнее, чем ей рассказывали.

Подошла Джолин и встала рядом, жмурясь на солнце.

– Ты ведь научилась играть в шахматы здесь, в приюте?

– В подвале.

– Блин, – сказала Джолин. – Им надо было создать для тебя все условия. Отправлять почаще на турниры. Они же, как и все, сами обрадовались бы рекламе.

– Рекламе? – рассеянно повторила Бет, выходя из оцепенения.

– Ну да. Реклама приносит деньги.