Ходи прямо, хлопец

На этот раз Энди Уордер после гонга не слишком торопится. Они встречаются в середине ринга, и шотландец начинает атаки. Андрей парирует удары, но не отходит, не уступает центра ринга и на крюки Уордера отвечает ударами снизу.

Иван Филиппович помрачнел. «Что это, рубиться он с Уордером задумал? Что делает?»

Огромный зал примолк, зрители замерли, не понимая, что происходит на ринге.

Андрей не смотрел на трибуны, не косил глаз в сторону Иванцова. Он дрался сейчас так, как подсказывало шестое чувство бойца, им владел боевой азарт, вдохновение, которое не укладывается в рамки трезвых расчетов, дает человеку взрывчатую силу. Андрей предложил Уордеру свой темп, со стороны казалось, что он рубится с шотландцем, как тот и мечтал, — удар за удар. Но это лишь казалось. И на средней дистанции и в ближнем бою Андрей опережал противника, ошеломлял своими ударами, избегал его тяжелых кулаков. Да, да, и на своей излюбленной дистанции Уордер не мог попасть в Дугина. Он не был заговорен от ударов, этот русский, но он был ловок, как бес, и быстр. Утомительно быстр.

Андрей выкладывал за эти три минуты все, что знал и умел. Годы тренировок, десятки трудных боев, прошлые победы и поражения, взлеты и разочарования — все было сейчас здесь, отзывалось и торжествовало в этом бою.

Иван Филиппович раньше других понял, что происходит на ринге. Андрей не выдержал плана боя, сорвался. Но как сорвался! Это был бокс высокого класса, такого высокого, что у Иванцова дух занялся, и в нем что-то дрогнуло и проснулся азарт. Ах, Андрюшка, до чего же ты хорош! И гордость пробудилась в душе Ивана Филипповича: это же его Андрюшка, тот самый, которого он учил. Вот оно, мгновение, которое так прекрасно, что хочется его задержать, остановить.

Уордер дрался из последних сил, ему казалось, что он все-таки пробьется к подбородку русского. Вот сейчас, вот он рядом…

Но он забыл о своем подбородке, и точный удар бросил Уордера на канаты. Он оторвался от канатов с трудом и двинулся навстречу новому удару.

В это время прозвучал гонг, и противники разошлись по углам.

Зал гудел. Такого острого и красивого боя не видели за весь чемпионат. И кто показывал этот великолепный бокс? Тяжеловесы, которые обычно не очень-то радуют зрителей.

— Андрюшка, осторожней, — пережив сладкую минуту азарта, Иван Филиппович слова стал трезвым и осторожным тренером. Противник кажется подавленным, но не разбит. На ринге всяко бывает, особенно у тяжеловесов: пропустил удар, и все пойдет насмарку. И еще раз, когда Андрей поднялся, сказал Иванцов: — Осторожней!

Но особенно осторожничать не пришлось. Андрей и сам не сумел оценить, чего добился во втором раунде. Шотландец был разбит. После того как Андрей точным прямым отправил его еще раз на канаты, рефери, раскинув руки, как крылья, показал противникам углы. Он прекратил бой: преимущество Дугина стало очевидным.

Пока поднимали на ринг пьедестал почета, Иван Филиппович успел поцеловать Андрея — никогда не целовал, а тут не удержался.

Зал гремел аплодисментами. Это был последний бой, но никто не уходил.

Андрей поднялся на пьедестал, на самую верхнюю ступень. Это оказалось неожиданно высоко, и для того чтобы президент Международной федерации бокса, сухонький, с реденькими волосиками на розовой лысине джентльмен смог повесить на шею Андрея золотую медаль, ему пришлось низко пригнуться. Кто-то сунул ему в руки хрустальную вазу, девушка, привстав на цыпочки, подала букет. Глаза слепили вспышки. Все вокруг двигалось, мелькало, и у Андрея немного кружилась голова.

Как сквозь кисею, видел он знамена, ползущие по флагштокам, слушал гимн, и золотая медаль на длинной широкой ленте приятно холодила сквозь майку.

Иван Филиппович стоял внизу, возле первой ступеньки лесенки, ведущей на ринг. Андрей, казалось ему, был где-то очень высоко и не очень похож на Андрея. Сбылась мечта Иванцова, давняя, неотступная: его ученик стоял на пьедестале почета, и ему верилось и не верилось, что это Андрюшка Дугин.

У подъезда гостиницы Андрей сказал Иванцову:

— Я скоро вернусь: позвоню по телефону и вернусь.

Иван Филиппович понял, куда он собирается звонить.

— Купи талон, позвони из гостиницы, — посоветовал он.

Андрей не любил звонить из гостиницы — в комнате всегда кто-то был, мешали.

— Я быстро, — сказал он, — в два счета.

На переговорном никого не было. Маленькая комната с двумя кабинами, крупные цифры на стеклянных дверях: 1 и 2. За барьерчиком худенькая женщина. Тихо до звона в ушах.

Андрей назвал номер, уплатил деньги и ждал не садясь. Обычно, ожидая разговора с Надеждой, он волновался. Сейчас был спокоен. И когда пригласили его в кабину, не ощутил волнения.

— Поздравляю, — громко сказала Надежда.

— Спасибо, — ответил Андрей.

— Я видела. Это было здорово! И знаешь, после твоего боя мне позвонил Григорий Яковлевич и передал свои поздравления. Он сказал, что это было здорово.

— Рад, что доставил вам удовольствие, — сказал Андрей, и опять ничего в нем не дрогнуло, только отметил он про себя не без горечи — даже говорит чужими словами: «Это было здорово».