Ходячие мертвецы: падение Губернатора

Женщина ловит воздух ртом и моргает, преодолевая боль. Она проводит рукой по лицу и находит в себе силы говорить очень мягко и размеренно.

— Я всю жизнь работала с мужчинами вроде тебя. Называешь себя губернатором? Серьёзно? Да ты просто задира, который наконец нашёл себе игровую площадку, чтобы покомандовать. Доктор рассказал мне о тебе всё.

Стоя над ней, Губернатор кивает и холодно улыбается. Его лицо застывает. Глаза прищуриваются, свет галогеновой лампы отражается в тёмных радужках двумя серебряными шпильками.

— Я пытался, — шепчет он, обращаясь скорее к себе, нежели к ней. — Видит Бог, я пытался.

Он вновь устремляется к ней, на этот раз хватаясь за её шею. Женщина одеревенело лежит на постели, пока он смыкает пальцы на её горле. Она смотрит в его глаза. Он душит её, и внезапно она затихает. Тело на каталке начинает биться в спазмах, заставляя колёса скрипеть, но она больше не чувствует боли. Кровь отливает от её лица. Она хочет умереть.

Губернатор мягко шепчет:

— Вот так... вот... вот... всё будет хорошо...

Её глаза закатываются, обнажая белки, лицо приобретает синюшно-багровый цвет. Ноги бьются и дёргаются, опрокидывая установку искусственной вентиляции. Стальная аппаратура с грохотом падает на пол, расплёскивая раствор глюкозы.

Женщина становится каменно-неподвижной, в её глазах застывает пустой взгляд, подёрнутый пеленой. Наступает тишина. Спустя мгновение Губернатор ослабевает хватку.

* * *

Филипп Блейк отступает от каталки, на которой бездыханно лежит тело женщины из Атланты. Её скрюченные руки и ноги свисают с края постели. Он переводит дух, делая глубокие вдохи и выдохи, приходя в себя.

В каком-то отдалённом уголке его мозга слабый голос возражает и пытается вырваться, но он загоняет его назад, поглубже в ту тёмную расщелину своего разума. Мужчина бормочет себе под нос, его голос едва различим для него самого, он словно убеждает кого-то в споре.

— Это должно было произойти... Фактически у меня не было выбора... не было выбора...

— БОСС?!

Приглушённый голос Гейба за дверью возвращает его к реальности.

— Секунду, — кричит он. В его тон возвращаются повелительные нотки. — Дай мне ещё минутку.

Он сглатывает ком в горле и подходит к умывальнику. Включает воду, ополаскивает лицо, моет руки и вытирается влажным полотенцем. Когда он собирается повернуться, он замечает над умывальником в стальной дверце шкафчика своё отражение. Его лицо, отсвечивающее в серебристой поверхности шкафчика, выглядит почти призрачным, полупрозрачным, нереальным. Он отворачивается.

— Входи, Гейб!

Дверь отворяется, и приземистый лысеющий мужчина заглядывает в комнату.

— Всё в порядке?

— Нужна помощь кое с чем, — говорит Губернатор, показывая на мёртвую женщину. — Всё нужно сделать как следует. Молчи и слушай.

* * *

В жилом доме рядом с ареной, на третьем этаже, среди пыльной тишины, в рабочем расстёгнутом халате сонно сутулится доктор Стивенс. Журнал Bon Appétit укрывает его аристократический пивной животик, рядом на ящике стоит полупустая бутылка контрабандного французского вина Pinot Noir. Стук в дверь заставляет его подпрыгнуть в кресле. Он тянется за своими очками.

— Док! — от приглушённого голоса за дверью он вскакивает и начинает суетиться.

Одурманенный вином и недосыпом, он семенит через так называемую гостиную своего спартанского жилища. Загромождённая картонными коробками и кипами найденной литературы, скудно освещённая керосиновыми фонарями, его квартира представляет собой убежище для неисправимого интеллектуала на случай конца света. Некоторое время Стивенс отслеживал отрывочные сообщения об эпидемии, которые поступали из Центра контроля заболеваний иp Вашингтона (часто их приносили с собой прибывшие группы выживших — напечатанные на скорую руку заказные листовки), но теперь все сведения пылятся на подоконнике, почти забытые в глубоком горе доктора по утраченной семье.

— Нужно потолковать, — произносит мужчина в коридоре, когда Стивенс открывает дверь.

Губернатор стоит снаружи, в темноте коридора, Гейб и Брюс — по бокам, через их плечи переброшены винтовки. Тёмное, заросшее лицо Губернатора излучает притворное радушие.

— Не беспокойся насчёт молока и печенек, мы ненадолго.

Стивенс пожимает плечами и проводит трёх мужчин в гостиную. Все ещё сонный, доктор жестом указывает на ветхую софу, заваленную газетами.

— Если сможете найти, где присесть в этом свинарнике, то будьте как дома.

— Мы постоим, — ровным голосом говорит Губернатор, окидывая взглядом лачугу. Гейб и Брюс обходят Стивенса сзади — хищники, кружащие перед атакой.

— Итак... чем я заслужил этот неожиданный... — начинает свою речь доктор, и в этот момент дуло пистолета-пулемёта целует его в затылок. Он чувствует, как Гейб давит глушителем полуавтоматического пистолета в шейные позвонки, курок взведён и готов к выстрелу.