Ходок - 8

Рейхстратег развил этот принцип, добавив к нему… а точнее – воспитав в себе умение испытывать искреннюю радость от нечастых контактов с младшим личным составом, всегда следовал этому принципу и данный принцип неизменно приносил ему свои дивиденды – в армии его любили. Ключевое слово здесь – «искренность». Людей не обманешь и фальшь играла бы только в обратную сторону. С врагами дело обстояло точно так же – если нужно кого-то убить – ради бога, но хамить-то зачем?

Перед последним постом охраны стояли вжавшись в грубо отесанную каменную стену – заклинательный зал находился уже совсем глубоко в подземелье, два подростка лет тринадцати-четырнадцати – мальчик и девочка. Дети, одетые в длинные – до пола, рубахи какого-то неопределенного грязно-серого цвета, дрожали от холода и страха. Они прекрасно знали для чего их привели – в местном фольклоре было множество канонических историй о колдунах и детях, вроде наших детских страшилок про «черную руку» и самодвижущийся гроб, такого же цвета, но было одно качественное различие – местные истории были правдой, и сомнений у детей в своей дальнейшей судьбе не было.

Кирсан мысленно прикоснулся к одному из своих многочисленных амулетов, которых на нем было больше, чем монет в цыганском монисто, и лица детей стали спокойными и отрешенными – он взял их под ментальный контроль, внушив, что они в безопасности. Мысленное управление своими артефактами было его Главной Военной Тайной и Главным Секретным Оружием. Именно при помощи таких гаджетов он и стал Рейхстратегом, а как скажите иначе скромный артефактор мог совладать с тупоголовыми, но чудовищно мощными боевыми магами? Никак.

Кстати говоря, даже у самого умного и неординарного человека могут быть идеи фикс. У Рейхстратега была ни на чем не основанная тщеславная уверенность, что кроме него такого делать не может никто. Так это, или нет – неизвестно и проверить невозможно. Поймать за руку такого умельца, если он не захочет открыться Городу и Миру, весьма затруднительно – вот про Кирсана же никто не знал, так что могли быть и еще мастаки, но он был твердо уверен в своей уникальности. И пожалуй это правильно – уверенность в себе хорошее качество, только надо следить, чтобы оно не переросло в самоуверенность, а затем в самоуспокоенность. На этом можно здорово погореть.

Однако, вернемся в подземелье. Коридор, а скорее даже не коридор, а туннель, в который проследовал Рейхстратег, в сопровождении покорно идущих за ним детей, изгибался буквой «Г», поэтому страже, стоявшей на последнем, перед заклинательным залом, блокпосту, не удалось увидеть ничего интересного – все было как обычно. Последнее, что они привычно увидели было то, как Кирсан ни на миг не задерживаясь шагнул вперед, а тяжелая литая решетка, с прутьями толщиной в руку взрослого мужчины, проворно взмыла вверх, освобождая путь, а затем с лязгом опустилась на место, отрезая заклинательный зал от остального мира.

Стражники, охраняющие внутренние покои дворца Рейхстратега, все время ротировались, и почти все из них, впервые оказавшись на этом – последнем блокпосту, не удерживались от соблазна подойти поближе и даже потрогать решетку. Кирсан подозревавший, а точнее даже – уверенный, что подобные нарушения дисциплины будут происходить – человеческое любопытство и глупость беспредельны, никакого защитного плетения на решетку не накладывал – пусть дураки живут, авось еще пригодятся.

С другой стороны, кроме нарушения воинской дисциплины, что несомненно было отрицательным моментом, был у этого действа и положительный. Картина того, как эта мощная, несокрушимая и несомненно тяжеленная металлическая решетка покорно взлетает, освобождая путь Рейхстратегу, подспудно внушала видевшим это воинам дополнительную толику восхищения своим военным лидером. Надо отдать ему должное – у Кирсана все ходы были просчитаны – он не пренебрегал ничем, даже самым малейшим, что могло принести пользу Высокому Престолу, ну-у… и лично ему.

Свернув за угол, Кирсан остановился. Остановились и дети, покорно следующие за ним, как телята за телегой. Здесь начиналась строго охраняемая территория, причем – по настоящему, а не декоративно – при помощи самодвижущейся решетки. Рейхстратег ощутил покалывания в голову, как будто мириады иголочек начали одновременный сеанс иглотерапии, а его волосы сами собой встали дыбом – охранная система начала сканирование надтелесных оболочек.

И хотя Рейхстратег сам создавал и настраивал эту систему, но каждый раз, когда начинался процесс глубокой верификации ауры, его охватывал неприятный холодок. Если бы на месте Кирсана оказался кто-то другой, или система дала сбой, то это существо (необязательно это мог быть человек) сначала попытались бы сжечь – коридор ненадолго стал бы филиалом доменной печи, затем угостили ледяными стрелами, потом порывами ветра со скоростью 600 км/час, как на Юпитере, а если бы и это не помогло, на несчастного обрушилась потолочная плита весом несколько сотен тонн. Коридор потом, конечно же, пришлось пробивать заново, но посторонний в заклинательный зал не проник.