ХОХО. Целую. Обнимаю

Я смеюсь, роняя руку с телефоном на матрас, и смотрю в потолок. Хальмони всего-то понадобилось пережить серьезную операцию, чтобы мама наконец стала более открытой. Она только чуточку злилась, когда я не получила место в оркестре Филармонии. И когда вляпалась в скандал с кей-поп айдолом. К счастью, она решила не срываться на меня, а обзвонить своих коллег, которые разбираются в законах о неприкосновенности частной жизни, и успокоилась, только когда увидела, что «Джоа» уже обо всем позаботились.

Наши отношения не стали такими же, как до смерти отца, но мы снова разговариваем, так что это неплохое начало.

Я закрываю глаза, но знаю: уснуть так просто не получится. Поэтому я делаю то же, что делала с самого возвращения из Кореи, — открываю музыкальное приложение и нажимаю кнопку повтора в альбоме ХОХО.

Только их музыка успокаивает меня достаточно, чтобы я могла уснуть.

Сама не знаю, почему мне оказалось так тяжело привыкнуть.

Может, дело в смене часовых поясов, а может, я просто по нему скучаю.

За неделю до начала старшей школы мы с дядей Джеем летим через всю страну, чтобы я могла поучаствовать в прослушиваниях каждого колледжа на Восточном побережье, какой я выбрала. Можно было, конечно, пройти их и по видеосвязи, но мне очень хотелось сделать это лично.

Дядя щедро предложил покрыть все расходы на мой «ранний подарок к выпускному». Мама как раз начала работу над большим делом, поэтому он и решил меня сопроводить. Дядя Джей заверил, что не имеет ничего против, и все равно хотел «посмотреть на все караоке в нью-йоркском Коритауне».

— Я уверена, что они ничем не отличаются от Лос-Анджелеса, — замечаю я.

— Нет-нет. Корейцы на Восточном побережье все делают иначе.

На третий и последний день нашей поездки мы обедаем в ресторане с видом на Таймс-Сквер. Я уже побывала на прослушивании в Бостонской и Джульярдской школах сегодня утром. Через час будет еще одно — в Манхэттенской музыкальной школе, и оно определит, буду ли я учиться в вузе, о котором мечтала полжизни.

Но так сложно на этом сконцентрироваться.

ХОХО же здесь.

В Нью-Йорке.

Неделю они провели в Европе, а сегодня прибыли в международный аэропорт имени Джона Кеннеди в Нью-Йорке. Я заглядываю на аккаунт одной девушки из подтанцовки, которая регулярно обновляет свой статус, — многие фанаты по нему и отслеживают местонахождение группы.

— Почему ты ничего не ешь? — спрашивает дядя Джей, постучав пальцем по моему подносу с бургером и жареной картошкой. — Переживаешь? Тебе не о чем беспокоиться, судей на всех предыдущих прослушиваниях ты просто поразила.

Он прав. На словах мне уже передали, что я прошла в Беркли.

— Я не переживаю, — возражаю я, блуждая взглядом по пейзажу за окном, где сотни людей прокладывают себе дорогу через толпу, а над ними ярко светятся рекламные щиты, даже несмотря на дневной свет.

Один из них привлекает мое внимание — там крутится объявление о новом бродвейском мюзикле. Мы с дядей не успели посмотреть ни одного за эту поездку, но когда я вернусь в Нью-Йорк, это будет первым пунктом в списке того, что я хочу успеть сделать в этой жизни.

Затем объявление сменяется рекламой, которую останавливаются посмотреть всего несколько человек: «ХОХО выступают сегодня на Мэдисон Сквер Гарден в рамках тура „Весь мир — сцена“, открытие в семь часов вечера».

— Это разве не тот парень, с которым ты встречалась?

— Дядя Джей! — шепотом возмущаюсь я, оглядываясь на остальных посетителей, но на нас никто не обращает внимания.

— Он что, выступает в Штатах?

— У него концерт на Мэдисон Сквер Гарден.

Дядя присвистывает:

— Черт возьми. Ты правда повстречала его в моем караоке-баре? Жаль, что я не попросил его поставить где-нибудь автограф, это прибавило бы нам популярности.

— Я встретила его в тот же вечер, когда ты сказал мне пожить в свое удовольствие.

— Чего? — дядя Джей имеет наглость выглядеть обиженным. — Я бы никогда такого не сказал.

— Это буквально спровоцировало все мои комплексы!

— Ой, — пожимает он плечами. — Извини.

Пока я продолжаю кипеть, он спокойно откусывает от своего сэндвича с беконом, салатом и томатами. Снаружи реклама концерта начинается уже на другом билборде. Меня так и тянет достать телефон и записать ее на видео просто для себя, особенно ту часть, где на экране появляется Джеву, его имя и место в группе.

Несколько подростков останавливаются посреди улицы под самым рекламным щитом, в восторге указывая на него.

— Так значит, ты восприняла мой мудрый совет всерьез? И насколько бы ты разозлилась, если бы я дал тебе еще один?

Я недоверчиво смотрю на него:

— Говори уже.

— Это скорее что-то вроде рассказа. — Он отклоняется на стуле.

Я вздыхаю:

— Только если это не цитата из фильма.

— Он не настолько длинный. Ты пока ешь, а я расскажу.

Я так и делаю, пусть даже только потому, что не хочу впустую разбрасываться едой.

— Когда мы с твоим отцом были примерно в твоем возрасте, в городе появилась новая девчонка.

Я прищуриваю глаза, сомневаясь, точно ли хочу услышать историю об очередной бывшей девушке дяди.