– У вас блатных, чуть что так сразу мама…ты про это?!-усмехнулся Хохол.-Утром я проснулся, и понял, что я дурак! Вчерашние события каруселью вертелись в голове, мать выходит из автобуса, забирает ключи от квартиры, а дальше, Гриня, самогон, сжатый с лезвием кулак. Подъезд, кровь, стук в дверь и крики. Мне показалось, что я орал на весь мир. И сам Бог меня услышал. Прошёлся по квартире, покурил на балконе, тишина. Скоро придут родители с работы, и как смотреть им в глаза? Чувство вины и стыда разрушало меня. Устроил цирк, лучшебы сразу в дурку отвезли. Хотел размотать бинт и посмотреть что там, но бинт я не стал трогать. Позавтракал, покурил, ещё раз прошёлся по комнате. Взял в руки книгу, бросил. Включил музыку, выключил. Лёг на диван и бессмысленно уставился в стену."А если в стену вбить большой гвоздь, достать из кладовой верёвку и повиснуть на стене, выдержит интересно?"-и мне представилось, даже увиделось, до такой степени реалистично, моё тело на белом фоне обоев, что аж вздрогнул. Взляд соскользнул на дверь комнаты, чуть ниже на дверную ручку, и я увидел Бориса Рыжего висящего на ремне, затянутого петлёй на дверной ручке…"Господи, что за бред! Так не может быть, не может продолжаться!"-Вдруг появляются родители, мать начинает голосить, отец бросается ко мне и быстро, дрожащими руками растёгивает ремень, и снимает его с моей шеи. Но это если я буду висеть на двери, а если на гвозде на стене в комнате.., то откроется входная дверь, мать с порога крикнет:"Сынок!"-я в ответ молчу(естественно, я же мёртвый)."Спит, наверное!?" Разувается и прямиком ко мне в комнату, и вдруг видит меня… Нет, она этого не выдержит, а если будет одна, они же редко с отцом вместе приходят. Да и как я могу повеситься в нашей квартире, им же жить потом в ней, а если и продавать потом, то суеверные люди вряд ли купят квартиру после такого случая. Встряхивание головы не помогало, от таких мыслей, я не мог избавиться. Проще было оторвать голову и выбросить в окно. Или повесить голову, и выбить её хлопушкой для ковров. Это всё винт! В гробу его видал! Так и до шизофрении не долго. И сново вина, жалость к себе. "Бедная мама, сколько ты будешь терпеть, теперь сыночек вырос".
Если уж и идти вешаться, то на нейтральной территории. В пасадку, ближе к дороге на кладбище, чтобы долго не висеть, а то будет страшное синее лицо, хм, ну я и придурок! думаю о смерти и о внешности, мне то уже будет без разницы. Когда прощаться люди придут и будут в лоб целовать, надо же неплохо выглядеть, тем более в двадцать один год. И девушки придут обязательно, а я в гробу опухший, весь синий, хотя в морге припудрят, наведут макияж. Как не крути, а смерть должна быть красивой, и труп должен выглядеть на все сто баллов.Хотелось бы даже немного улыбаться. Единственное мне не нравится вскрытие, и тряпка в горле, чтоб челюсть не открывалась, если и уходить в землю, то целым. Надо о таких вещах упоминать в предсмертной записке. Захотелось уйти из дома, пойти к Грине что ли…сейчас бы грамм двести водки… Надо дождаться родителей. Предстоит многое выслушать, а если не кривить душой, идти то некуда, и не хочется, быстрей бы мама пришла, и вдруг сердце наполнилось такой нежностью, глаза заблестели…
– В чём заключается адекватность, когда в хате тридцать человек, на улице лето, жара тропическая, и влажность как в прачечной. Наволочка и простынь не успевают просыхать от пота. И разумное явление, не стираться каждый день. Не стирать джинсы, полотенца и прочее шмотье. И человек адекватный, понимает, что умирать от потницы и туберкулеза в наше время не модно. И лучше, воздержаться, от чрезмерной чистоплотности. Здравый арестант, если идёт в «долину змей», обливаться водой, он знает, что если за собой не вытереть полы, будут испарения воды, и опять сырость и влажность. Когда вокруг тридцать человек и каждый норовит использовать в день как можно больше стирального порошка и не прошляпить свободное место на бельевой верёвке-это массовая неадекватность.-такими выводами Хохол выказывал своё раздражение. Ему легчало после словесного излияния.
Хохол всегда с кем-то жил, никогда не жил один.
-Рядом со мной, всегда кто-то есть, меня как психически больного человека боятся оставить одного. Или как маленького ребёнка. Жизнь категорически против, моего одиночества. Я не говорю про тюрьмы и лагеря. Одиночество здесь можно найти, только в БУРе или карцере, и то его постоянно разбавляют мусора, своим вторжением. Среди наркоманов невозможно быть одиноким, когда я скитался по притонам, зарубил себе на венах этот факт. Гостиницы, хостелы и т.д. Классное ощущение невесомости, единства внутри себя, я нашёл на чердаках. А может, наоборот, благодоря насыщенности себе подобных, и есть интерес, и есть мой спасательный круг.
Шли дни вместе с дождями, и иногда Поэт зачитывал Хохлу написанное, тот строил недовольные гримасы.