Хохот шамана (СИ)

Но еще на лестнице ей в ноздри ударил едкий запах растворителя. Эмили похолодела. Она жила не в самом благополучном районе, и временами случалось, что хулиганы забирались в чужие дома и портили имущество, поэтому ее первой мыслью было худшее: кто-то сумел забраться к ней и испортил картины. Остаток пути она преодолела в считанные мгновения. Дверь показалась ей слегка поцарапанной и облезшей, но целой. Дрожащими руками Эмили повернула ручку, открывая ее...

И вздохнула с облегчением: картины были целы. Тщательное обследование комнаты показало, что ничего не пропало и не было испорчено, да и запах, как оказалось, исходил от двери. Что весьма озадачило художницу. Зачем кому-то забираться в дом, чтобы просто полить старую дверь растворителем?

Не найдя ответа, она сделала себе мысленную пометку: с первой выручки от выставки поставить сигнализацию. И, если получится, обновить дверь. Не то чтобы облезлая и потрескавшаяся древесина не продержалась бы еще год-другой, но Эмили очень не любила, когда вокруг нее появлялись намеки на разложение. Это отвлекало.

В остальном же день прошел без видимых происшествий. Если не считать происшествием то, что Джинни притащил ей мертвого воробья. Видимо, чувствуя сегодня особую любовь к хозяйке и надеясь ее подбодрить. В каком-то смысле это действительно подбодрило Эмили: она порадовалась, что это просто воробей. В прошлый раз кот приволок тринадцать мышей и выложил их в ряд на ее подушке.

Вечером приехал грузовик от галереи, и художница, опасаясь неуклюжести грузчиков, до сумерек помогала перетаскивать картины, следя за каждой лучше, чем следит охрана за Королевой Англии. Портрет она переносила лично. Когда же грузовик уехал, сил Эмили хватило только на то, чтобы дойти до кровати и рухнуть в темноту сна.

***

Она снова стояла в своей студии, сжимая в руках кисть, а дверь, ведущая на лестницу, все еще была размыта растворителем. Было на удивление тихо: ни нестройного хора пьяниц, вывалившихся из паба через дорогу, ни воя сирен, ни даже брани соседей, в очередной раз нашедших "подарок" Джинни. И хотя Эмили точно помнила, что все картины уже были вывезены в галерею, портрет шамана стоял прямо перед ней. Он словно наблюдал, спокойно и несколько отстраненно, за происходящим в студии.

Пожав плечами, Эмили взяла тюбик коричневой краски и принялась восстанавливать дверь. Она действительно не любила разруху вокруг. И даже понимая бессмысленность затеи -- красить дверь масляной краской, это надо же было додуматься! -- продолжала рисовать. Тихий голос где-то внутри был уверен, что она делает все правильно, и этого ей было достаточно для оправдания любой глупости.

Но прорисовав примерно половину двери, Эмили заскучала. Поэтому, чтобы разнообразить работу, принялась выдавливать на свой "холст" новые цвета, покрывая дверь растительным орнаментом: там листочек, здесь лоза, и вот перед ней уже не просто скучный переход между комнатами, а настоящие врата в сказку. Полюбовавшись на результат, она добавила несколько насекомых и капли росы, маленького гнома и огромный старый пень в центре. Удовлетворенно вздохнув, она сделала шаг назад, чтобы оценить итог...

И проснулась.

Джинни сонно мяукнул, когда она стащила его с живота, где кот дремал. Еще было темно, но Эмили не была уверена, что уже не утро -- последний будильник она выбросила в окно, когда он попытался поднять ее в четыре часа утра.

-- Обидно, -- сообщила она свернувшемуся в клубок Джинни. -- Я так хорошо расписала нашу старую дверь. Кажется, потратила несколько часов на это. А оказывается, что мне все приснилось, и рисовать придется заново.

Кот душераздирающе зевнул. Эмили махнула на него рукой и, нашарив тапочки, отправилась в студию. Спать уже не хотелось, а воплотить увиденное во сне -- очень.

Поворачивая ручку, она уже предвкушала, как первые эдельвейсы расцветут на ее двери, как ее ослепило яркое полуденное солнце. Вместо студии в дверном проеме зеленел лес -- не слишком густой, залитый теплым светом и громко щебечущий сотней птичьих голосов.

Эмили захлопнула дверь.

-- Этого не может быть, потому что быть этого не может, -- сообщила она сама себе, спускаясь на кухню и ставя чайник. Несколькими минутами позже, вливая в себя крепкий зеленый чай, она повторила: -- Не. Может.

Обратно в студию она поднималась уже с чашкой кофе. Лес все так же ждал ее за дверью. Когда Эмили сделала шаг на зеленую подстилку, из-под ног в стороны брызнули кузнечики. Потревоженная лягушка, испугавшись, прыгнула прямо на руку художнице, заставив ее от неожиданности выпустить чашку. Кофе пролился на траву, устроив небольшой потоп процессии муравьев.

Обернувшись назад, Эмили увидела открытую дверь и собственный коридор за ней. Повинуясь неожиданному порыву, она подложила под дверь найденную неподалеку корягу, чтобы та не захлопнулась. И только тогда отправилась бродить по лесу, который казался бесконечным. Нагулявшись, она вернулась к двери. По ту сторону все еще стояла ночь.

Решив, что удивляться будет утром, художница вернулась домой и плотно закрыла дверь.