Хоккейная эпопея

нашим Анатолием Фирсовым. После его знаменитого "щелчка" врс тари и мигнуть не успевали, как в их ворота влетала шайба. Я иногд думаю: как же мне-то повезло, что Фирсов играл именно в наше команде и никогда не "щелкал" по моим воротам! Знаю, что некс торые вратари, видя один только его замах, закрывали глаза, ка питулируя заранее.

Сразу после этого матча мы поехали в свой отель, чтобы под готовиться к заключительному торжественному приему. Я зашел

соседний номер, где собрались наши игроки. И вот тут-то сказалось все чудовищное напряжение последних дней: закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Я быстро вышел из комнаты…

Заключительный прием был устроен в концертном зале "Финляндия". Мне вручили приз лучшего вратаря чемпионата.

Возвращаясь вечером в отель, я думал: нет, теперь-то меня не надо спрашивать, согласен ли я променять свою вратарскую долю на что-то иное.

Теперь — самое время поделиться некоторыми профессиональными секретами из моей вратарской практики.

Однажды во время очередного турне советской сборной по Северной Америке я наткнулся в одной из местных газет на статью, которая называлась "Загадка Третьяка". Журналист совершенно серьезно обвинял меня в том, что я использую против соперников силу гипноза. Приводились высказывания двух профессионалов, встречавшихся со мной на льду. Один из них примерно так рассказывал о собственных ощущениях: "Я перехватил шайбу и ринулся к воротам русских. И вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный, проникновенный взгляд. Я поднял голову и понял: на меня смотрит Третьяк. Совершенно спокойно и уверенно. Будто зная наперед, как я буду атаковать и куда я буду бросать шайбу. Я хотел сделать обманный финт, передать шайбу партнеру, но не смог воспротивиться какому-то мощному притяжению, исходившему от этой неподвижной фигуры в воротах. В последний момент я занервничал, бросил шайбу наугад, и, естественно, Третьяк поймал ее".

Мне, конечно, было смешно читать такие небылицы о своей игре. Признаюсь вам честно: никаким гипнозом я никогда не пользовался — не обладаю такими способностями. И если меня признавали лучшим вратарем многих хоккейных соревнований, если удалось мне установить своеобразный рекорд — за сто шестьдесят минут игрового времени не пропустить ни одной шайбы, — то дело здесь не в таинственной силе. Добиться этого вратарь может только за счет своего мастерства, характера и трудолюбия. Я преодолел в себе страх, не боялся шайбы. Заметил: чем увереннее чувствую себя в воротах, тем неувереннее играют против меня соперники. Так сказать, психологический эффект наподобие закона сообщающихся сосудов, хорошо известного всем из школьного учебника физики.

Из своего мастерства я никогда не делал особых секретов. Моими тренировками часто интересовались журналисты, специалисты. И я всегда охотно отвечал на их вопросы, показывал, как готовлюсь к матчам. Потому что, на мой взгляд, нельзя механически перенять, украсть приемы мастерства. Их нужно чувствовать и постоянно развивать у себя. Они органически связаны с твоим игровым опытом и без него особой ценности не представляют.

Конечно, у любого вратаря есть свои любимые, "фирменные" приемы, а также своеобразные "домашние заготовки" на каждую игру.

Такие секреты голкипер, естественно, старается скрыть от соперников, которые могут применить против них свою контригру. Ну, например, когда я только-только пришел в хоккей, за свердловский "Автомобилист" играл хороший вратарь Виктор Пучков. Один раз его брали даже на чемпионат мира — дублером Виктора Зингера. У Пучкова был коронный прием. Когда форвард выходил с ним один на один, вратарь неожиданно бросался ему в ноги и отбирал шайбу. Решительные действия голкипера заставляли атакующего как бы врасплох, и он пасовал в этом поединке. Так продолжалось до тех пор,

пока форварды не разгадали тактику Пучкова. И сразу же нашли против нее свои приемы. Сначала они укладывали вратаря на лед, а затем спокойно объезжали его и забивали шайбу в пустые ворота. Вскоре мне тоже пришлось отказаться от таких выпадов. Я понял, что в современном хоккее, с постоянно возрастающими скоростями и комбинационными действиями, распластавшийся на льду вратарь уже бессилен исправить свою ошибку.

Пришлось искать собственные приемы защиты ворот. Непростым был этот поиск, не сразу приводил он к результатам. Когда я начал отбивать шайбы внешней стороной конька, точнее, носком и нависшим над ним щитком, Тарасов меня сначала здорово отругал.

— Что это за новости, молодой человек? — накинулся он на меня. — До вас в хоккее лучшие наши вратари — и Пучков, и Зингер, и Коноваленко — играли в такой ситуации внутренней стороной конька…

И показывал мне не совсем простое вращение конька, которым увлекались мои предшественники.

Но, как ни высок был для меня авторитет ветеранов, как ни строг был Тарасов, я продолжал играть по-своему. Потому что чувствовал: мне так удобнее, так быстрее преграждал дорогу шайбе. И хоккейная жизнь показала, что я был прав. Сейчас так отбивают шайбы большинство вратарей.