Хоккенхаймская ведьма

— Порыдай-порыдай, да только знай: я-то добрый и спрашиваю по добру, — он указал пальцем на Волкова, — а вот, господин мой, он не очень добрый, и с ведьмами не церемонится.

Сыч приблизился и почти в ухо говорил ей:

— Я сам видел, как он ведьме одной в пасть раскалённые кочергу совал, так у той губы да язык жарились, а вонь стояла в каморе пыточной жуткая. Хоть беги. И жарил он её пока она не сдохла. Он и с тобой так поступит, ему тебя не жаль. Он ведьм не жалует. Так что ты со мной говори, не дожидайся, пока он спрашивать начнёт.

— А что ж мне сказать-то вам? — испугано лепетала Эльза.

— Всё говори. Говори, когда с Вильмой в постель легла?

Девушка опять молчала. И тут Волков сказал холодно и сурово:

— Говори, или на костёр тебя отправлю.

Она побледнела, видно вид сурового мужчины сыграл своё и девица заговорила:

— Так давно ещё, как в приют она меня привела, так там я с ней и легла. И ложилась в её кровать, как она звала.

— А другие бабы вас не упрекнули в том? — спросил кавалер.

— Так и они все… многие так же ложились друг с другом, — отвечала девица.

«Вот так вот, — всем своим видом показал Сыч, глянув на Волкова. — Такой вот приют».

Волков был удивлён, хоть и не показывал удивления, а Максимилиан, вроде как, и вовсе не понимал, о чём говорит девица, хмурился и слушал изо всех сил. А Сыч продолжал:

— А благочестивая Анхен с другими бабами тоже ложилась?

— Нет, не видела я такого, — отвечал Эльза Фукс. — Помощница её Ульрика на колени пред ней вставала, руки ей лобзала и только. А сама она руки матушке лобзала, и всё.

— Ты дружков Вильмы знаешь? Ганса Хигеля и других?

— Всех знаю, — отвечала девица, — они сюда приходили не раз: и Ганс Спесивый, и конюх Клаус, и Чёрный Маер, и Ёган Нога. Все сюда приходили.

— Где их искать?

— Знаю только, где дом Ганса, я ему от Вильмы иногда послания относила, а где другие живут — не знаю.

— Покажешь, — сказал Сыч.

— Покажу, — кивала Эльза.

Сыч еще, что-то хотел спросить, но Волоков остановил его жестом и сам спросил, глядя на девушку как можно суровее:

— Вильма твоя — ведьма. Ты тоже ведьма?

— Нет, господин, нет, я не ведьма, — сразу заговорила она, — я не способная. Клянусь, я и в церкву хожу. Можете у отца Адриана спросить.

— И что же, ты исповедуешься отцу Адриану? — уточнил Сыч.

— Исповедуюсь. Всё как есть говорю, — отвечал девица.

— И не гонит он тебя из церкви за блуд твой?

— Не гонит, — говорила Эльза. — Ласков со мной.

— Да что ж это за город такой? — искренне удивлялся Сыч, глядя на кавалера.

Волков ему не ответил, он пристально глядел на девушку и говорил:

— Покажи ка мне зад свой.

— Зад показать? — девушке опять стало страшно. А как страху не быть, если человек с красными, как кровь, глазами хочет тебя разглядывать.

— Да, подойди сюда и зад свой мне покажи.

— Господин, там нет ничего, — лепетала она.

Но Волков сразу понял: «Девица знает, что он будет искать у неё под юбкой».

— Нет — так нет, — произнёс он. — Но ты всё равно покажи мне. На слово я тебе не поверю. Иди сюда.

Девушка послушно подошла к Волкову, к окну, повернулась к нему спиной и, стараясь не смотреть ни на Сыча, ни на Максимилиана, стала подбирать юбки, пока её зад не оголился. Волков развернул её к свету и внимательно оглядел совсем не женственный, ещё тощий, как у мальчишки, девичий зад и ничего не нашёл в нём необычного. В ложбинке, меж ягодиц, там, где заканчивалась спина, не было ни шрама, ни пятна. Волков одёрнул её юбки. Встал со стула заглянул ей в лицо и спросил:

— Знаешь, что я искал?

— Знаю, господин, — тихо отвечала девушка.

— У Вильмы он был?

— Шрам там у неё был, господин.

Кавалер понимающе кинул и сказал:

— Собирайся, с нами поедешь.

— В крепкий дом меня повезёте? — спросила Эльза, начиная всхлипывать.

— Думаем мы, что Вильма твоих родителей убила, а у меня меч украла, пока в подвал тебя сажать не буду. При мне будешь, а если поможешь мне меч найти, то и отпущу тебя после дела.

— Отпустите? — девушка пыталась заглянуть ему в глаза.

— Дом этот твой должен быть, на твои деньги его Вильма купила, на то имущество, что у твоих родителей украла. Помоги мне найти её, или, может быть, люба она тебе?

— Нет, не люба, — отвечала девушка, — не люба, она иной раз меня в постель зовёт, а мне скучно с ней идти, и ничего ей делать не охота. Лягу с ней и думаю, быстрей бы уже. А она лезет и лезет… И ногтями вечно царапала мне всё.

Максимилиан аж голову повернул к ней ухом, чтобы всё слышать, ничего не пропустить, так ему интересно было, но кавалер прервал девушку:

— Пошли, поможешь нам тогда, — сказал Волков.

— Можно мне вещи взять свои?

— Бери и пошли.

— Обождите, экселенц, — остановил всех Сыч. — Рано уходить.

И Волков в который раз, в тридцатый, наверное, уже подумал, что правильно сделал, когда не повесил его в Рютте. Сыч сказал, ласково улыбаясь, ну, насколько умел:

— А скажи-ка, девонька, а где Вильма серебро своё хранит?

— А в печке, — тут же ответила Эльза Фукс и указала пальцем, — в дымоходе.