Холера. Дилогия (СИ)

   Началась подготовка операционного поля. Замелькала опасная бритва, щедро полился спирт.

   Из кастрюль появились многочисленные простыни. - Так. - Женька мысленно хлопнул себя полбу. Как он мог забыть. - Не волнуйтесь, милая, сейчас почувствуете онемение нижней части туловища. Так и должно быть.

  - Вроде и боль прошла. - Голос больной стал бодрее. - Так гораздо лучше, чем в прошлые разы.

  - Чувствуете? - Саблин надавил на кожу острием скальпеля.

  - Нет.

  - Работаем.

  Анфиса споро подожгла спиртовку. Тумба с аккуратно разложенными инструментами была под рукой.

  Женька сделал поперечный разрез в области лобковой складки и тут же принялся прижигать кровящие сосуды. Затем апоневроз и раздвинуть мышечные волокна. Саблин не торопился. Здесь лучше все сделать аккуратно. По правде сказать, до этого момента у Женьки была лишь одна самостоятельно выполненная операция. Ну как самостоятельно. Во время банальной аппендэктомии ему ассистировал заведующий отделением. Какой-никакой, а опыт. Вот и брюшина. Анфиса, хоть и пыталась отводить взор, но импровизированные ранорасширители держала уверенно.

  Женька сам, чтобы не отвлекать помощницу схватил полотенце и отодвинул скользкие петли кишечника. Завел руку и тут же наткнулся на раздувшуюся трубу. Очень осторожно молодой хирург вывел видоизменный участок в рану, затем сцапал Кохера и пережал брызжейку.

  - Вроде все. - Женьке хотелось вытереть пот. Он подцепил корнцангом шарик и промокнул лоб .

   Сохранить трубу Саблин и не думал пытаться. Не с его квалификацией. Сейчас только тубэктомия. Помня, что поспешность нужна только при ловле блох, вынужденный гинеколог послойно выходил из раны. Теперь смазать йодом и наклеить повязку.

  Устало вздохнув, Женька только сейчас понял, как нелепо они выглядят с Анфисой. Оба в просторных ночных рубашках с закатанными рукавами. Подпоясаны полотенцами, на головах косынки, вместо хирургических масок нелепые повязки.

  Пока медики сворачивали свою импровизированную операционную, Мария Ивановна продолжала тихо беседовать с пациенткой, уже не отвлекая ту от ненужных переживаний, а перейдя к деловому разговору.

  -Я думаю, - говорила Софья Генриховна, поправляя подушку и ласково улыбаясь Марии Ивановне, демонстрируя свое к ней отношение - что счастие моего брата будет обеспечено. Как я, право, ценю его невесту, хотя никогда не видела. - Еще недавно скорбно сжатые губы разошлись в улыбке.

  - Восхищаюсь вашей бесконечной добротой. - Никто бы не заподозрил Марью Ивановну в неискренности. - Потратить большую часть семейных драгоценностей на выкуп векселей племянника мужа. Это благородно.

  - Ах, оставьте. Я и так болела душой за этого негодяя. - Софья Генриховна кинула взгляд на склонённую голову доктора. Слова "все благополучно завершилось" и спокойный голос доктора наполнили ее сердце радостью. - Я хотела серьезно с вами говорить. Заходите послезавтра к обеду.

  - Почту за счастье.

  - Надо отпраздновать второе рождение и обсудить, что говорить графу. - При этих словах в едва наметившихся морщинках около улыбающегося рта скользнуло неприятное выражение.

  - Конечно.

  - А что бы вы сказали, если бы я сумела найти деньги и выкупить письма и свои векселя? - Софья Генриховна понимала всю бесперспективность этого предложения. Источники были исчерпаны. Оставшихся драгоценностей не хватило бы и на десятую часть, а многочисленные векселя "дорогого" племянника уже не стоили ничего.

  - Это во всех отношениях был бы наилучший выход. Тогда бы ничего не пришлось выдумывать. - Мария Ивановна благосклонно улыбнулась. Она хоть и относилась к словам графини как к болтовне, но противоречить не собиралась.

  - Знаете, мне ведь тетка наследство оставила. Сумма выходит приличная.

  - До чего надоела эта болтовня, - думала меж тем Мария Ивановна. - Многочисленные бредовые отговорки и просьбы отсрочек вызывали приглушенное раздражение.

   Раз договорились о браке брата с дочерью Агапа Никитича, так тому и быть. А переменить казённого поставщика графу вполне по силам. Нет, не бесплатно. Там суммы гуляют такие, что все труды оправдаются.

  Векселя на сорок тысяч и личные письма с признаниями, кого угодно сделают сговорчивым. Огласка ведь может ударить не только по жене, но и по мужу. Вот просто взять и пойти к графу. Тому ведь не захочется быть смешным.

  - До чего же я устала. - Софья Генриховна потеряла интерес к беседе.

  - Мы закончили и прощаемся, голубушка. - Голос доктора прервал тихий шепот собеседниц.- Теперь перевязки и больше пить. День-другой может болеть голова, но это не страшно, пройдет.

  - А онемение? Я совсем ничего не чувствую.- Софья Генриховна теперь уже играла роль страждущей. В ее голосе все больше сквозила фальшь.

  - Часика через полтора закончится. Вставать сегодня, завтра нельзя, а вот присесть можно будет уже вечером.