Холли

Почему красивая молодая женщина, такая как ты, занимается стиркой в субботу вечером? – этот вопрос Холли не задаёт. А спрашивает она вот что:

– Ты не знаешь, был ли у Эллен Краслоу автомобиль?

Холли ожидает, что Киша скажет «я не помню» или «я не знаю», но Киша удивляет её.

– Не было. Помню, она говорила, что её права, выданные в Джорджии просрочены, а это чертовски хороший способ нажить себе проблем при остановке полицией. Чёрная за рулём, ну ты понимаешь. Как Малик Даттон. Она хотела получить права здесь, но всё откладывала. Сказала, что в автоинспекции всегда толпа народа. Эллен ездила на работу и обратно на автобусе. Это как-то поможет?

– Возможно, – отвечает Холли. – Спасибо. Оставляю тебя снова наедине с полотенцами…

– О, есть ещё кое-что, – говорит Киша.

– Что?

– Иногда, если позволяла погода, Эллен пропускала автобус и отправлялась в «НорБэнк», неподалёку от её дома.

Холли хмурится.

– Я не…

– Там стоят велосипеды напрокат, – говорит Киша. – Целая шеренга перед входом. Просто выбираешь любой и оплачиваешь кредиткой.

6

Холли заканчивает молитву – теперь это просто заученные строки. Её мысли заняты нынешним делом. Если что-то и помешает ей заснуть этой ночью, то только оно, а не раздумья о миллионах Шарлотты. Холли мысленно представляет парк Дирфилд, с одной стороны Ридж-Роуд, а с другой – Ред-Бэнк-Авеню. Она видит «Колокольню», заброшенную автомастерскую и кафе-мороженое «Дейри Уип». Она думает: «Место, место, место». И ещё о том, что ни у кого из пропавших не было автомобиля.

Впрочем, у Бонни был, но она не ездила в нём на работу. Она предпочитала свой велосипед. Эллен тоже пользовалась велосипедом, когда не ездила на автобусе. А у Пита Стейнмана был скейтборд. Лёжа в темноте, сложив руки на животе, Холли задаёт себе вопрос, рождённый этими двумя совпадениями. Эта мысль приходила ей в голову и раньше, но только как гипотеза. Теперь она начинает казаться куда более реальной. Ей известны все совпадения, или есть и другие?

12 февраля 2021 года

1

Барбара стоит рядом с домом № 70 по Ридж-Роуд, одним из небольших особняков в викторианском стиле на улице, плавно идущей под уклон. С тех пор, как она видела профессора Харриса, отмывающего то, что он называл (довольно высокопарно) своей колесницей, температура упала на тридцать градусов, и сегодня её красное зимнее облачение – пальто, шарф, шапка – не дань моде, а необходимость. Она снова сжимает в руках папку со стихами и боится до смерти.

Женщина, живущая в этом доме – её кумир. Величайшая, по мнению Барбары, американская поэтесса за последние шестьдесят лет. Она была знакома с Т. С. Эллиотом.⁵¹ Она переписывалась с Эзрой Паундом, когда он содержался в больнице Святой Елизаветы для душевнобольных преступников. А Барбара Робинсон – всего лишь подросток, не опубликовавшая в своей жизни ничего, кроме нескольких скучных (и, без сомнения, банальных) заметок в школьной газете.

Что она здесь забыла? Как она посмела?

Эмили Харрис сочла, что прочитанное ей стихотворение было хорошим – по её словам, «в девятнадцать строк вложен изрядный груз отвращения и страха». Она даже предложила пару исправлений, которые показались Барбаре дельными. Но Эмили Харрис не написала «Из конца в конец» или «Улицу сердца». Эмили Харрис написала две книги литературной критики, выпущенные издательством при колледже. Барбара уточнила в интернете.

Сегодня утром, когда она уже начала думать, что не дождётся ответа, Барбара получила электронное письмо от Оливии Кингсбери.

«Я прочитала ваше стихотворение. Если позволит ваше расписание, вы можете навестить меня сегодня в два. Если вы заняты, пожалуйста, напишите на мою электронную почту. Извините за краткость письма». Подписано: «Оливия».

Барбара напоминает себе, что её пригласили, и это что-то да значит, но что если она поставит себя в глупое положение? Что если она потеряет дар речи и будет просто пялиться, как полная дура? Слава богу, она хоть не сказала родителям и Джерому, куда собирается пойти сегодня. Слава богу, она никому не сказа…

Дверь дома № 70 по Ридж-Роуд открывается, являя невероятно старую женщину, закутанную в доходящую до щиколоток меховую шубу и опирающуюся на две трости.

– Вы что, так и собираетесь тут стоять, юная леди? Входите, входите. Я не переношу холод.

Чувствуя себя не в своей тарелке – словно глядя на себя со стороны, – Барбара подходит к крыльцу и поднимается по ступенькам. Оливия Кингсбери протягивает ей тонкую руку.

– Осторожно, юная леди, очень осторожно. Никаких пожатий.

Барбара едва прикасается к пальцам пожилой поэтессы, думая о чём-то абсурдно-грандиозном и в то же время ясном, как день: «Я прикасаюсь к величию».