Холм демонов

– Должно хватить, – уверенно ответил Александр Иваныч. – В крайнем случае горилкой заправим. Доберемся!

x x x

За ужином Василий сообщил:

– Я тут побывал в рабочем кабинете нашего радушного хозяина и, уж извините, это чисто профессиональное, немного покопался в его бумагах.

– Ну и как? – живо заинтересовалась баронесса.

– Там я нашел тетрадку с его личными записками – нечто вроде дневника. Но большая часть записей сделана на иностранных языках – кажется, на немецком и французском. Сам я ими, увы, не владею…

– Разберемся, – уверенно пробасил майор Селезень. – Хотя мне как офицеру претит рыться в чужих бумагах.

– Ничего, Александр Иваныч, это пятно на вашей офицерской чести мы возьмем на себя, – успокоила его Чаликова.

– Лично я как историк просто обязана копаться в чужих бумагах, -заметила баронесса. – Это мой профессиональный долг!

После ужина все прошли в кабинет Рыжего, и Василий продемонстрировал ученическую тетрадку, почти до половины исписанную мелким почерком – судя по всему, и тетрадь, и шариковую ручку, коей были сделаны записи, Рыжий приобрел во время одного из нелегальных визитов в тот мир, из которого прибыли Дубов и его спутники.

– Между прочим, это лучший способ шифровки, – заметила баронесса. -Насколько я понимаю, здесь иностранными языками никто не владеет.

– Только Рыжий, – задумчиво добавила Чаликова. – Странно…

– Тут записи последних нескольких дней, – пояснил Дубов. – Более ранние дневники он, должно быть, хранит в другом месте. Вот здесь, на первых страницах, текст, как я понял, по-французски. Может быть, кто-то из вас владеет этим языком?

– Я владею, – к общему изумлению заявил майор Селезень. И пояснил: -Когда-то я состоял при советском военном атташе в солнечном Кот д'Ивуаре, вот маленько и научился.

Взяв тетрадку, майор начал, то и дело останавливаясь и подбирая слова, переводить текст «с листа»:

– «Часто я задаю себе вопрос – а правильно ли я поступаю, проводя в Кислоярском царстве реформы, имеющие целью вывести его из векового застоя и поднять на уровень современной европейской цивилизации? Оправдан ли такой эксперимент? Этот мир как бы застыл на уровне тринадцатого века и за несколько столетий не создал ничего нового ни в науке, ни в технике ни в искусстве, ни в общественном развитии – ни в чем. Нет, я, конечно, понимаю, что произвести за два десятка лет скачок через несколько веков – дело нереальное, но хоть что-то могу я сделать? Помню, какое сопротивление вызвала в обществе постройка городской канализации – а ведь люди довольны, что живут не в такой грязи, как раньше. То, что бояре ропщут – так я же прекрасно понимаю, что им не дает покоя моя личность и мое влияние на царя, какое им и не снилось, но канализацией-то господа бояре вовсю пользуются. Я пытаюсь на личном примере внести в мрачную архитектуру и неудобную планировку Царь-Городских изб и теремов нечто новое – изолированные комнаты, широкие окна, открытые веранды – и вижу, что людям это нравится и что если бы не проклятая вековая косность, то многие давно уже перестроили бы свои дома на новый лад. В какой-то момент я начинал думать, что это перст судьбы – то, что при царе Дормидонте появился такой человек, как я, способный привнести в здешнее общество прогрессивные плоды цивилизации и в то же время оградить его от побочных отрицательных явлений. Но вот я узнал, что между мирами путешествует и некто мосье Каширский. Поначалу я принимал его за обычного авантюриста, мага-недоучку, но когда боярин Андрей продемонстрировал подаренный Каширским пластмассовый крест от Кислоярских кооператоров, то стало ясно – государство в опасности. И тем более, что Каширский имеет какие-то дела с князем Григорием. А когда мне стало известно, что Каширский наследил и в том мире, я разработал план…» На этом французская запись обрывается, – сообщил Селезень, возвращая тетрадку Дубову, – а дальше по-русски.

– Ну, что за план придумал Рыжий, нам теперь ясно, – заметил Василий. – Я уже заметил, что в тетрадке есть записи и на русском языке, но особо в них вдаваться не стал.

– Ну так зачитайте, – предложила Надя. Дубов перевернул страницу и прочел:

– «Надо бы наконец-то определиться в моих отношениях с Т. – люблю ли я ее по-настоящему?..»

Однако в этот момент чтение было прервано самым неожиданным образом -из роскошного камина, главного украшения гостиной, раздался невообразимый грохот, и оттуда прямо на пол со страшным шумом вывалилась ступа с перепачканной в саже и копоти Бабой Ягой.

– Ба, кто к нам пожаловал! – обрадовался майор, которому уже порядком наскучило изучение дневников Рыжего.

– Что, не ждали? – радостно зашипела гостья и, выставив метлу вперед, двинулась на застывших в замешательстве обидчиков.