Холм демонов

– Вот достал у Софьи Ивановны, – пояснил Василий. – Сочинения М.Ю. Лермонтова, издание Ф. Павленкова, 1905 год. И вот смотрите: сначала -"Демон. Восточная повесть". А потом – первый, второй, третий и четвертый очерки «Демона». – Детектив раскрыл страницу, где начинались «очерки». -Так-так-так… Вот, пожалуйста, второй очерк «Демона»:

– Печальный Демон, дух изгнанья,
Блуждал под сводом голубым,

и так далее. Датируется 1830 годом. Доктор, там не сказано, кто конкретно составлял альбом и подбирал стихи к картинам?

– Да нет вроде, – откликнулся Серапионыч, рассмотрев выходные данные альбома. – Можно только предполагать, что в его создании более или менее активно участвовал и сам В.Б. Козицкий. Во всяком случае, его фамилия значится в редакционной коллегии. Однако никак не выделена, а стоит в общем списке по алфавиту.

– Скажу вам одно, – констатировала Надя. – Кто бы ни подбирал стихи к иллюстрациям, но у искусствоведа-любителя господина Сидорова из почтового отделения Субботино уже был предшественник.

– В каком смысле? – не понял Дубов.

– В смысле сопоставления ранних и поздних вариантов у Лермонтова и Врубеля.

– Да, чудные картины, – продолжал между тем Серапионыч. – Вот особенно эта – «Тамара в гробу». Я видел ее широко известный вариант, но он как-то того… не убеждает. А этот я бы охотно повесил у себя в морге!

Напрасный отблеск жизни прежней,
Она была еще мертвей,
Еще для сердца безнадежней
Навек угаснувших очей.

Произнеся эти бессмертные строки, Серапионыч отложил альбом и подлил в чай еще немного жидкости из скляночки:

– От этой картины исходит какая-то энергия, даже от репродукции! Я так и чувствую, что отлетевшая душа Тамары еще витает где-то рядом и рыдает о разлуке с телом… В позднем варианте, мне кажется, Михаил Александрович будто бы устыдился своей сентиментальности и как-то затушевал эти мотивы, но здесь они так чисты и пронзительны… – Обмакнув глаза платочком, доктор встал из-за стола. – Пойду помаленечку… Да, вот еще что, – добавил он уже в дверях, – чуть не запамятовал. Это, конечно, к делу не относится, но я сегодня звякнул в Старгород одному своему знакомому журналисту. Думал, может он чего слышал.

– Ну и как? – заинтересовалась Надя.

– Да не особо. То есть он, может, что-то и знает, да только не стал бы по телефону рассказывать. Я тут, понимаете ли, забыл немножечко, в какой стране он живет. Это мы тут болтаем, что попало, где попало и с кем попало, а там… Э, да вы сами знаете. Но кое-что он мне все же поведал. Оказывается, из Козицкого там сейчас делают что-то вроде национального героя. Присвоили ему посмертно звание героя Придурильского труда и поставили бюст перед бывшим музеем, даром что теперь там уже располагается не музей, а ихний Совет по государственной безопасности. На торжественном открытии сам президент Смирнов-Водкин речь толкнул! Книжка вышла – «Повесть о настоящем патриоте». Про то, как Козицкий, попав в окружение, взорвал себя вместе с грузовиком, чтобы только музейные ценности не попали к страшным и кровожадным мордавцам. И будто бы последними его словами были: «Отечество! Тебе я жертвую собой!». Ну и все такое прочее… Это я к тому, что ваши поиски истины в Старгороде будут очень затруднены – вряд ли это понравится Придурильским властям, которые истину уже установили раз и навсегда… Ну, счастливого пути. – И доктор, поправляя съехавший набок галстук, вышел из гостиной.

x x x

ГЛАВА ВТОРАЯ. ХОЛМ ДЕМОНОВ

Рано утром Василий и Надежда выехали из Кислоярска на синем «Москвиче» Дубова, а уже к полудню благополучно достигли Придурильской границы. И если проверка на родной Кислоярской таможне носила чисто формальный характер, то перед вагончиком Придурильской таможни стояло несколько автомобилей. Их не очень умело, но старательно «шмонали» парни в залатанных камуфляжных нарядах.

– Ну, это надолго, – вздохнул Василий.

– На час, не больше, – профессионально прикинула Надежда. – Вася, кто это там?

– Где? – переспросил Дубов.

– Видите, физиономия в окне, – указала Надя на таможенный вагончик.

– Это что, та рожа с бородой? – пригляделся детектив. – Ну и мордоворот, я бы с таким предпочел ночью не встречаться. – И, подумав, добавил: – Да и днем тоже…

– А вы его не узнали? Это ведь сам Мстислав Мыльник, командир Кислоярского ОМОНа!

– Так он же в розыске! – вырвалось у Дубова.

– У вас в розыске, – уточнила Чаликова, – а здесь он уважаемый человек, хотя наверняка живет под чужим именем. Тут это распространено -бывшие омоновцы чуть не со всего Союза в Придурильской Республике занимают высокие посты, вплоть до министров, но под вымышленными фамилиями, и все знают, кто они такие, но никто ничего поделать не может.

– А что же Мыльник?

– Ну, после бегства из Кислоярска он успел отличиться и в Старгороде…