Холм грез. Тайная слава

К счастью для Панурга, эта… ведьма-жена временами засыпала на ходу на несколько минут, и тогда у него случались маленькие периоды мира и спокойствия, когда он задавался вопросом: что стало с теми веселыми девчонками и обходительными леди, коих он знавал в прежние времена и сыграл в их жизни роковую роль, преподав им Овидиеву arte amoris?[77] Теперь, конечно, при его нынешней жизни стоило бы упомянуть имя одной из них, а что до тайных визитов, похищенных ласк, объятий украдкой или каких-либо других пустяков подобного рода, то они заканчивались неизменным «Прощай, увидимся после дождичка в следующий четверг». Это все мелочи, тем более худшее всегда позади; и я знаю, что от мысли, которую я пытаюсь до вас донести, ветер стенает и плачет зимними вечерами, облака изливаются слезами, а небо становится черным. Так как, говоря по справедливости, она несет в себе величайшую печаль от начала мира. Мне обязательно нужно высказать ее, и побыстрее, или я не сделаю этого никогда, причем высказать на простом английском. Слова мои – такая же правда, как и то, что я сижу перед вами и попиваю доброе пиво: со дня женитьбы Панург не отведал ни глотка, ни капельки, ни пеннивейта спиртного! Он взывал к состраданию жены, рассказывал, как служил Гаргантюа и Пантагрюэлю и пристрастился пить во сне, но супруга просто-напросто послала его к черту – она даже не позволяла ему смотреть, по ее словам, на это противное зелье. «Попробуй только тронь, только пригуби, только понюхай!» – приговаривала она, словно девиз. Чтобы восполнить такую потерю, она наградила его значком члена общества трезвости. «Далось вам это пойло? – говаривала она. – Ступайте-ка лучше займитесь делом. Вам это будет полезнее».