Холм грез. Тайная слава

Итак, факт остается фактом: Панург, женившись на вышеупомянутой омерзительной девице, был очень и очень несчастлив. Напрасно он препирался с женой на всех известных и нескольких неизвестных языках, поскольку, по ее же утверждению, она знала всего два – язык солодосушилки и язык палки, и в ту же секунду доказала ему это на деле per modum passion[74], то есть побила, да так основательно, что бедолага покрылся болячками с головы до пят. Он был достойным парнем, но притом первым трусом из всех, когда-либо появлявшихся на свете. Поверьте мне, он слыл прославленным пьяницей и самым большим… Нелли, мир не видывал человека несчастнее Панурга, с тех пор как рай отверг Адама. Это истинный взгляд. Я узнал сие в Элевсине. Вы спросите, в чем было дело? Почему, во-первых, эта подлая негодяйка… – они все ее так называли, поскольку одинаково ненавидели, – La Vie Mortale, то есть Смертная Жизнь, именно негодяйка, я не оговорился, так вот: что, по-вашему, она сделала после того, как замер последний звук скрипки и приглашенные на свадьбу гости перебрались в кабачок «Три миноги» заморить червячка? Если этот «червячок» выдержал свадебный пир, то он наверняка бессмертен! Итак, что сделала мадам Панург? Всего лишь обобрала своего мужа до нитки. Вы, конечно же, помните, как в былые деньки Панург растратил денежки, которые ему дал Пантагрюэль, и при более пристальном наблюдении мы видим, что ему, пока он еще пользовался благосклонностью друзей, пришлось одалживать зерно задолго до сева. По правде говоря, этот добрый человек никогда не имел ни пенни на благословенное существование, и именно из-за этого Пантагрюэль любил его такой нежной любовью. Так что, когда Dive Bouteille выдала пророчество и Панург выбрал себе супругу, Пантагрюэль показал, сколь высоко он ценил этого беззаботного транжиру, дав ему такое сокровище, что ювелиры, которые живут колоколом Сен-Гатьена, до сих пор говорят о нем перед обедом, потому что от этого у них обильно текут слюнки и улучшается пищеварение. Почитайте Галена. Если бы вы знали, каким большим и прекрасным было это сокровище, то пошли бы в Архиепископскую библиотеку в Туре, где вам покажут массивный фолиант в переплете из свиной кожи, название которого я запамятовал. Книга эта – не что иное, как перечень всех диковин и торжеств, преподнесенных или посвященных Панургу в честь его свадьбы Пантагрюэлем; в ней есть удивительные вещи, скажу я вам, ибо ничто не могло сравниться с этими дарами, разве что изрядная сумма в звонкой монете. Помимо обычных денег, там были древние предметы, самые названия которых нынче никому не понятны, и таковыми они останутся до второго пришествия. Например, большое золотое солнце, «мир в себе», как совершенно справедливо заметили бы некоторые, мириады звезд, все из серебра тончайшей в мире чеканки, – я даже не берусь сказать сколько, – и Ангельские сады, о которых сведущие люди наверняка подумают, что они отчеканены в Анжере, другие, правда, могут посчитать этих ангелов подобными нашим. Что же касается райских роз и Couronnes Immortelles[75], то, я полагаю, он получил их такое количество, какое мог себе представить. Красоту и радость он держал в кармане в качестве разменной монеты; мелочь порой бывает важнее больших барышей.

И как я уже сказал, не успел Панург жениться на противной дочке торговца с улицы Канкангронь, как она отняла у него все до последнего гроша. Верно, та женщина была ведьмой и, может быть, кем-то еще, о чем я пока умолчу. Поверите ли вы, она навела на Панурга порчу и принудила его считать себя абсолютно нищим. В итоге он смотрел на Sol d’ Or[76], вопрошая: «Какая от него польза? Так, просто блестящая глыба, на которую я могу пялиться каждый день». А когда завистники интересовались Ангельскими садами, он обыкновенно отвечал вопросом на вопрос: «Где они? Вы их видели? Лично я – нет. Покажите их мне». И так обстояло дело со всеми прочими дарами. И все это время жена-негодница лупила его почем зря, отчего в глазах несчастного Панурга постоянно стояли слезы, а соседи утверждали, что его вопли раздавались по всей земле. Тогда кругом поговаривали, что он не справился с мужним делом и ничего хорошего из их брака не выйдет.