Холод

– Если что, ты знаешь где меня искать. – говорит Джон и уходит, но проходя мимо Киллера специально толкает его плечом.

Стук закрываемой двери означает, что я и Киллер одни. Но он говорит:

– Подожди минуту, никуда не уходи.

Я открываю рот, чтобы ответить, но не успеваю, мне остается только наблюдать, как за спиной Адама закрывается дверь. И теперь я вообще одна. Замечательно, пришли, померились тут "кое-чем" и слиняли. Оба. Это вызывает у меня истерический смешок. Но грохот за дверью заставляет меня сорваться с места и выйти за пределы моей спальни. Хорошо, что я легла в кровать в пижаме, где в комплект входят штаны и футболка, а то сейчас был бы конфуз.

Но стоит мне увидеть Джона, лежащего в луже крови, я забываю про пижамы и конфузы. Киллер стоит над ним и что-то говорит, сейчас его лицо совершенно другое, множество эмоций безошибочно читаются на нём. И все, как одна, должны дать понять Джону, чтобы он больше ко мне не подходил и уж тем более не смел "утешать". Мне непривычно видеть Киллера таким, но это дает мне понимание того, что я точно небезразлична ему. Мог бы просто сказать. Я была бы рада это услышать, а не увидеть избитого Джона. Мне не разобрать слов, сказанных Киллером, да это и неважно. Добегаю до них и сажусь на пол рядом с избитым.

– Вы что с ума сошли? – спрашиваю я, но они оба молчат. И смотрят друг на друга с неприкрытой злобой. Скорее даже с ненавистью.

Джон без моей помощи садится и прикладывает руку к затылку. Думаю, он его разбил. Сразу же замечаю огромный синяк, который прямо на глазах расползается по его лицу, ставя метки под обоими глазами. Из носа стекает тонкая струйка крови. Он скорее всего сломан. Боже, я не хотела, чтобы всё так закончилось. Я вообще ни при чем, если честно, но тем не менее чувствую вину за физическую боль Джона.

Встаю на ноги, оборачиваюсь и смотрю на Киллера.

– И это было обязательно? Я же тебе всё объяснила.

– Обязательно. – говорит мне Киллер. – Иди в комнату.

– Ну уж нет. Прекратите! Оба!

Замечаю, что вокруг нас становится всё больше и больше зевак. Тем временем Джон поднимается на ноги и уходит, но не просто так. Отойдя от нас на пару метров, он оборачивается и смотрит на Адама.

– Я должен увидеть с твоей стороны хоть что-то. И только тогда я смогу отступиться. А пока…

– Как насчет того, чтобы увидеть гроб? Изнутри. – совершенно серьезно предлагает Адам и делает шаг в сторону Джона, но я беру его за руку, и это останавливает его. И я понимаю, что бы я ни сказала, они не прекратят. Рано или поздно они закончат то, что начали.

Джон фыркает и произносит таким тоном, что у меня мурашки бегут по рукам:

– Это не конец.

– Конечно нет. – подтверждает Киллер.

Закатываю глаза, отпускаю руку Адама и ухожу в свою комнату, хорошенько хлопнув дверью. Запираюсь изнутри, но жду, когда Киллер придет и постучит, или вырвет петли с корнями. Но этого не происходит. Минута за минутой я так и просидела на кровати в ожидании, но он так и не пришел. Почему? Почему он не пришел? Ну и ладно. Всю ночь ждать его я не собираюсь. Думаю, будет лучше, если мы поговорим обо всем завтра. Забираюсь с ногами на кровать и быстро засыпаю.

27. Верь мне

Рейчел.

Я думала, что вернулась домой и теперь смогу спокойно выдохнуть. Но оказалось, что это не так. Буквально через пару часов в мою дверь всё же постучали, но это был не Киллер, а его мама. Сама Лорел Аллен стояла на пороге моей комнаты и смотрела на меня невидящим взглядом женщины, потерявшей рассудок.

– Здравствуйте. – запоздало говорю я и отхожу в сторону, чтобы гостья смогла пройти внутрь. – Входите.

– Здравствуй, Рейчел. – медленно произносит она и плавно продвигается вглубь комнаты.

Закрываю за ней дверь и, оборачиваясь назад, вижу, что гостья села на краешек кровати и осматривает пространство, что её окружает. Идеальная осанка и аккуратно сложенные руки на коленях выдают в ней чистую аристократку. Одета она в белую ночнушку в пол, платиновые волосы распущены и спускаются вниз неряшливым потоком. Я понимаю, что что-то разбудило её посреди ночи и направило ко мне в комнату. Мне почему-то становится не по себе от её присутствия. Очередное предчувствие подсказывает мне, что с её стороны это не визит вежливости.

– Милая, садись, у нас не так много времени. – говорит она и слегка бьет ладонью по кровати рядом с собой.

Опускаюсь по правую сторону от неё и спрашиваю:

– Что-то случилось?

– Да, конечно. Но сначала я бы хотела тебе сказать, что сегодня ты сделала очень больно моему мальчику. – в её глазах плещется грусть и переживание матери за своего сына. И не важно сколько будет ребенку лет, для мамы он навсегда останется ребенком.

– Что простите? – в непонимании спрашиваю я.