Холод

— О, анализ пошел, — обрадовался Скрипач. Визуал разделился на три. Первый демонстрировал то, что видел кот, второй то, снимал оброненный им датчик, а по третьему побежали строчки снимаемых данных. — Так, и чего у нас тут? Блин, Ит, гляди!!! Биологичка! Вот почему корабль ничего не видел. Это не экран, тут не было и нет никаких экранов. Люсе просто нечего было видеть! Они и не думали ничего экранировать.

— Вы о чем? — не понял Сэт.

— Мы сканировали не один десяток церквей, и ничего не находили. В две или три мы даже зашли, причем в личинах… знаю, знаю, что это была ошибка, теперь-то поздно уже. Так вот, мы ничего не нашли. А то, что нашлось сейчас… — Ит покачал головой. — Мы не искали такого. Точнее, мы даже не думали в этом направлении. Искали техногенику. А тут…

— И что же тут? — с интересом спросил Сэт.

— Бактериальные и вирусные отпечатки, — Ит покачал головой. — Вот тебе и «Око». А ведь логично, черт возьми.

— Почему логично? — не понял Сэт. — И что именно?

— Холод, — ответил Ит. — Понимаете? У вас тут очень холодно. И объекты отлично видно. Как на ладони. Бактериальный отпечаток у каждого живого существа индивидуален, а вирусы… смею предположить, что вирусы производит сама система, с их помощью она и считывает информацию. Это могут быть даже не вирусы, а прионы. Интересно.

— Пф, — Саб скривился. — Тоже мне, открытие. Да такие системы где только не существуют, и ничего в них интересного или нового нет. Принципы работы разные, маркеры — одинаковые. Хорошо, что догадались кота послать.

— Если ты такой умный, то почему раньше про это не подумал? — ехидно поинтересовался Скрипач. — Чего до сих пор молчал?

— Ну… я вообще-то не лучше вас, — признался Саб. — И тоже думал больше про техногенику, потому что мы до сих пор видели исключительно техногенику.

— Мы видели то, что ожидали увидеть, — негромко произнес Ит. — И оно действительно есть. Только оно не одно. Мы ошибались. Все ошибались.

— И что теперь будет? — спросил Кили.

— Будем как-то исправлять ошибки, — пожал плечами Ит.

— Там кто-то есть, — в голосе Эри появился интерес. — Эй, ребята, там кто-то пришел, вы заметили?

— Что?.. — Скрипач за это время развернул уже несколько визуалов с данными, и теперь изучал их. — Кто пришел?

— В церкви кто-то есть, — рассердилась Эри. — Послушать и посмотреть не хотите?

* * *

Кот выбрал на редкость удачную точку для наблюдения — как только послышались шаги входящих, он молнией взлетел по богато украшенному окладу какой-то иконы, и затаился в тени, на фоне почти неразличимой в темноте занавеси. Занавесь эта, видимо, предназначалась для того, чтобы время от времени прикрывали икону. Сейчас она, сдвинутая в сторону, покоилась в специально металлическом зажиме — и серо-черного кота на ее фоне, да еще и в сумраке, не сумел бы разглядеть при всем желании вообще никто. А вот у кота обзор получился просто прекрасный: с высоты двух с половиной метров он отлично видел всё.

— …вроде на поезде. Как они взбесились, когда звездочет этот сжегся! Вот же собака горбатая… и чего они его не придушили сразу…

— Главное, что все уже, мы забираем. Там же внизу знаешь чего?

— И чего там?

— Божьи камни!

— Да что вы?

— А что я? Срыли уже эту их высерваторию, — говоривший хихикнул. — А под ней гранитины, длинной как рельсы, шириной метра по два. Пока шесть штук откопали, но говорят, больше будет.

— Вот бы посмотреть…

— Как святить пойдут, и мы пойдем. Посмотрим. Да и потом насмотримся, они в пол церкви уйдут, видно будет.

Говоривших было видно, как на ладони. Один из них, ростом поменьше, который спрашивал, одетый в простую черную рясу, оказался молодым, едва за двадцать; в руках он держал черный кожаный портфель, украшенный массивной серебряной пряжкой. Второй, дородный, толстый, был одет богаче, имел окладистую рыжую бороду, а на лице его поблескивали очки. Старший в этой паре явно руководил.

— Ну, давай, вынимай, — приказал старший. — Время подходит.

— Ага, сейчас, — младший присел на корточки, расстегнул портфель. Из портфеля на свет появилась объемиста папка и ручка. Кажется, золотая. — Сегодня Родительница говорить будет?

— Сам ты Родительница, — проворчал старший. — Она в числе не говорит. К старцам нам сегодня. Федор Кротчайший и Ферофонт. Восемнадцатое же. Олух.

— Прощения прошу, забыл про число, — принялся оправдываться молодой. — День суматошны, баня, опять же…

— Вот всё вам баня, — проворчал старший. — Грехов не смоешь. Раз в месяц сходил, и ладно. А вам нет, раз в неделю подавай. Выбить бы дурь эту из вас. Распустились.

— Ну так бабы ж не дают когда грязный.

— Бабы ему не дают! Опыта у тебя нет, — покровительственно усмехнулся старший. — Тут главное не баня эта твоя, а взгляд! Она должна понимать, кто ты. Ну, ты-то, правда, пока еще никто совсем, но всё равно. Взгляд тренируй. Как тебя учили? Какой взгляд должен быть?

— Грозный и величественный.

— Вот! А ты как цуцик смотришь, раболепно. Ты слуга господень, а она — раба. Кто главнее?

— Ну, слуга.