Холодина

Боль и злость на судьбу жгли самую душу моего собрата по несчастью. Мне стало очень стыдно.

– Макар, так может я к тебе прорвусь? В какой камере ты си…

– Нет! – он чуть ли не заорал. – Не надо! Это тупик. Потеряешь время – ничего не сделаешь! Всё напрасно будет. Тут нельзя жалеть; нету здесь своих, нет хороших, понял? Надо просто наказать этих сук, которые с нами такое сделали! А наказать только так можно: завалив их босса! Ясно тебе?

– Да, – глухо ответил я.

– Значит, сделаешь?.. Что молчишь? Сделаешь?

Этим голосом можно искры высекать. Сколько боли, сколько жажды мщения. Нда… Я еще и близко не подошел к той черте, за которой находился Макар.

– Сделаю.

«Если хватит сил» – добавил про себя. Уж больно сложную задачу ставит мне собрат по несчастью. Получается, роль мыши мне как-то ближе.

«Ну, коли уж сам из той роли вылез, – развела руками седая мудрость. – Хошь не хошь, полезай в эту».

«Ладно! Попробуем, – я со свистом выдохнул, вдохнул и снова выдохнул, разгоняя кислород. – Давай пока о главной цели не думать. Будем идти маленькими шажками. Маленькие цели выглядят более посильными».

Я крепко сжал заточку в кулаке. Повезло все-таки, что мне палец с левой отчекрыжили. Меряя камеру шагами, я резко помахал боевой рукой в воздухе. Так! Вот так я его! Вспомнил, какого роста были Красномордые, на каком уровне у них шея. Попробовал надавить заточкой на стену – тоненькая рукоятка сразу стала проскальзывать. Надо давить обратно с торца большим пальцем. Снял куртку, скрутил ее в комок, положил на лавку и несколько раз с силой ткнул – острое лезвие пробило ткань и вошло до самой лавки.

Неплохо.

«Ну, всё! Хорош булки мять!» – вскинулась решительность, и я заорал:

– Помогите! Хулиганы зрения лишают! – слегка одумался и добавил. – На меня напали! На помощь! На помощь!

И для верности пару раз стукнулся плечом в дверь. Реакция была довольно быстрой: к камере подбежали, и железный лязг возвестил, что запор откручивают. Я переместился в сторону и вжался в стенку. Дверь-шлюз распахнулась, и внутрь сразу сунулся Красномордый. Он моментально заметил меня, как раз, когда я принялся исполнять. Весь вжался в стену, хрипел, пучил глаза, а моя левая – калечная – рука душила мою же несчастную шею. Правую – напряженную и готовую к удару – прятал за корпусом.

Красномордый голем растерянно смотрел на меня, не понимая: где угроза, с кем бороться? Наконец, неуверенно шагнул, протянул руку, чтобы освободить мою шею… Тут-то я и всадил заточку. Голем-робот совершенно не ждал удара, но рефлекторно вскинул плечо, защищаясь. Так что вышло смазанно, но почти шиловидное острие воткнулось в шею. Красномордый дернулся, я же давил-давил правой рукой, загоняя лезвие всё глубже и глубже. Ощущение податливости плоти вызывало жуткое чувство. Хотелось блевать. Но отступать уже нельзя. Охранник всё пятился от меня, уходя вглубь камеры, я же тянулся за ним, не позволяя заточке покинуть рану. Наверное, поэтому пока крови было совсем мало (а может, эти Красномордые все-таки устроены иначе, чем люди).

Голем так ничего и не сказал. Не пытался крикнуть. Только хрипел, жадно втягивая воздух, а потом все-таки упал. И принялся колотиться. Если это стандартные посмертные судороги – то я больше не хочу их видеть. Словно, огромная мертвая кукла, наполненная псевдожизнью. Голема крутило, вертело, он неестественно дергал конечностями, пока, наконец, не затих.

– Что там? Что? – неслось нетерпеливое из вентиляции. – Ты его сделал, Сава?

– Да, – нехотя буркнул я, кривясь от предстоящего шмона трупа.

– Красава! – нескрываемое ликование наполнило камеру. – Теперь у тебя всё получится!

– Угу, – буркнул я и перевернул мертвое тело.

Нож охранника оказался точной копией того, каким мне отрезали палец. Тяжелый – граммов четыреста – с бритвенно-острым лезвием. Острие было толстовато, но с такой массой и им можно без проблем проткнуть человека. Подумав, я снял с мертвяка и форменную сине-оранжевую куртку – хоть, какая-то маскировка. К удивлению, у Красномордого больше не нашлось ни одной вещи. Ни сиг с зажигалкой, ни мелочи, ни ключей, ни забытых чеков. Абсолютно чисто. Големы, что еще скажешь.

Я осторожно выглянул в коридор – чисто. Притворил за собой дверь…

«А если сейчас налево пойти?» – вдруг озорно улыбнулась упертость.

«Баба дело говорит, – поддакнул задний ум. – Больно часто нас за последнее время обманывали».

Я завис. В плохо освещенном коридоре оба направления выглядели одинаково непривлекательно. Пессимизм говорил мне, что в конце любого пути нас поймают и что-нибудь дополнительно отрежут… Хоть, обратно лезь!

«Ага, к трупу, – ухмыльнулась ирония. – За него тебя тоже чего-нибудь лишат».

Куда ни кинь… Я пошел направо. Ну а что? Справа имелся хоть какой-то план, а слева – только мои ничем не подкрепленные подозрения.

«Но и ничем не опровергнутые…»

– Ой, да хорош! – шепотком прикрикнул я на свой внутренний голос.