Холодина

Гадливо стало. Я с омерзением посмотрел на свою оружную руку. С трудом представляю, как всажу этот нож во врага. Но еще труднее представить, что смогу убить им беззащитное существо.

– Нет! Не буду! – выкрикнул я…

И в тот момент в голове моей вспыхнуло пламя! Боль, свет, страх! Всё смешалось. И всё это перекрывал голос Макара – совсем иной, пугающий и подавляющий.

«Я приказываю тебе! Иди вперед и убей его! Это зло! Убей!»

Сила этого голоса была стократ больше моих сил. Воля его полностью подавила мою волю. Я не мог не подчиняться приказу Макара. Макара, который больше не говорил со мной через вентиляцию. Он поселился прямо в моей голове. И взял все рычаги управления в свои руки.

Я четко понимал, что могучий рев приказа раздается лишь внутри меня. Снаружи, как и раньше, царит полная тишина. Однако, великовозрастное дитя, как будто, услышало его. Юный художник вдруг поднял свои водянистые глаза и уставился прямо на меня. При этом, его рука с карандашом продолжала чиркать на бумаге – с удвоенной амплитудой.

Когда я, полностью раздавленный волей Макара, сделал первый шаг в направлении моей жертвы, дурачок вдруг нервно закачался на стуле и отчаянно замычал.

– Ммммм! Ыыыыы! – словно хотел что-то мне сказать, но рот его был плотно стянут кляпом.

– Да беги же ты, придурок! – скрипя зубами, процедил я. Процедил и сделал новый шаг вперед. – Не сиди, убегай…

Недоразвитый парень отбросил карандаш, поднял рисунок и прихлопнул его себе на лоб. Изображением наружу. Прямо в меня смотрело какое-то хаотичное переплетение размытых, разноцветных фигур.

– Аааиииии! – еще настойчивее закричал дурачок, потрясая листочком.

Фигуры, надо сказать, не смотрелись детскими каракулями. Они весьма причудливо перетекали друг в друга, клубились (мне даже показалось, что я вижу почти неуловимое движение) и как-то обволакивали мое сознание. Как будто, голову заматывали в пленку с пупырышками. Всеподавляющая воля Макара уже на так громко долбила мой размазанный по стенкам черепа разум. Рев приказа уходил на второй план, куда-то в сторону.

Я по инерции сделал еще шаг к гигантскому ребенку, но затем остановился.

«Не буду» – уничтоженная мысль воскресла и воспряла. Воля Макара с удвоенной яростью навалилась на нее, пытаясь смять, подчинить, но теперь у моего врага (а Макар – враг, я в этом теперь не сомневался) получалось не очень. Откуда-то нашлись силы сопротивляться, нашлась воля говорить врагу «нет». Если сначала я не хотел убивать дурачка из жалости и сострадания, то теперь – из принципа! Какая-то очередная мистическая тварь решила мной манипулировать! Не бывать такому!

«Еще как бывать! – ревел астральный Макар. – Ты никто! Ничтожество! Не хотел по-хорошему – придется по-плохому!».

Страшные удары посыпались на голову, новые потуги к свободе оказались сметены… а моя правая рука (собственная правая рука!) начала медленно поднимать нож… И нацеливать острие на мое горло.

«Ты сам убьешь его! Я даже подчинять его не буду. Сам! Или подохнешь тут же, как свинья!».

Все силы свои бросил я на то, чтобы остановить собственную руку, но та медленно поднималась всё выше. В метре от меня дурачок уже бесновался со своим рисунком, изо рта его разлетались слюни и пена. Всё это – внутри и снаружи меня – сливалось в какое-то невероятно крещендо. Наконец, оно достигло апогея, за которым происходит неизбежный взрыв.

…Нож с глухим звоном упал на бетонный пол. И через мгновение сознание мое померкло.

Темнота и долгожданный покой.

Глава 24. Кхм – В горшке – Мороженка

– Кхм, – кто-то очень тактичный откашлялся, привлекая внимание.

Голова моя повернулась на звук. Я вдруг заметил, что сижу на теплом, нагретом солнцем валуне, посреди свежей изумрудной зелени. Зелень была представлена и шелковистой травой, и изысканно изгибающейся листвой, и пушистой хвоей. Всего в изобилии, но богатая растительность не препятствовала ощущению простора. Воздух стоял теплый, но свежий. Солнце светило ярко, но не слепило.

Я вдруг понял, что сижу здесь уже давно, но… но только сейчас обратил на это внимание. Как такое может быть?..

– Кхм!

Я повернулся (или я уже поворачивался?). На фоне теплого полумрака лесных зарослей в просторных, ниспадающих одеждах светлых тонов стоял мужчина. Стоял расслабленно, привалившись плечом на золотистый ствол красавицы-сосны и скрестив на груди сильные руки. Русые волосы и такая же борода обрамляли его спокойное лицо.

«Пасторальненько» – улыбнулся я, и вдруг меня озарило страшное открытие.

– Я умер?

– Ты меня спрашиваешь?

– А кого же еще? – я с легкой паникой принялся оглядывать нереально красивый пейзаж. – Кто тут еще, кроме вас кхмкает?

– Виновен, – с улыбкой развел руками мужчина. – Просто ты так долго был неосознан…

– Так я все-таки умер? – немного успокоившись, повторил я свой вопрос. Если те твари меня прикончили, то, судя по интерьерам, я попал во что-то типа рая.

– А ты боишься смерти? – видимо, передо мной еврейский бог, раз на вопрос отвечает вопросом.