Холодная комната

Юлька села, сняв куртку и положив её на соседний стул. Продавец подал ей классическую гитару. От неё пахло спиленным деревом. Приподняв одну ногу на носок, Юлька отыграла несколько гамм. Пару лет назад у неё была возможность практиковаться под руководством очень хорошей преподавательницы, в кружке самодеятельности. Гитара, действительно, оказалась вполне себе ничего.

– Сколько она стоит?

– Тысячу двести.

Юлька печально вздохнула.

– А подешевле ничего нет?

– Только ленинградская. Но ведь вам железные струны не подойдут, если вы играете классику!

– Да я и блюз немножко играю, и рок-н-ролл, – выкрутилась Юлька, чувствуя себя дурой из дур, – Сколько она стоит?

– Пятьсот двадцать два рубля.

– Давайте её посмотрим.

На ленинградской гитаре ни одной гаммы сыграть ей не удалось. Она стала бить аккорды, потом сыграла маленький блюз.

– Я её возьму.

– Чехол нужен?

– Смотря за сколько.

– Семьдесят пять.

– Хорошо, давайте.

Выйдя из магазина с дрянной гитарою за плечами, Юлька задрала нос и пошла к метро странными зигзагами, мимо Детского мира и ресторана «Берлин». Милиционеры глядели ей вслед с гордым осознанием сопричастности, потому что чехол выглядел неплохо. В метро он производил столь благоприятное впечатление, что никто даже не толкался.

На Комсомольской Юлька вышла к Казанскому и взяла билет до Рязани. Она понятия не имела, зачем ей сдалась Рязань. Настроения думать об этом не было. Электричка пришла минут через двадцать пять. В ней было тепло и немноголюдно. Пристроившись у окна, Юлька расчехлила гитару и стала к ней приноравливаться. Совковое качество инструмента казалось неодолимым, однако к Выхино разговоры в вагоне стихли. Все с удовольствием слушали «Вечернюю серенаду» Шуберта. Окончание всё же не удалось исполнить. Кто-то попросил Юльку сыграть «Гоп-стоп». Она отказалась. Пальцы её устали от жёстких струн. Зачехлив гитару, она уставилась на окраинный, грязно-серый пейзаж с заводскими трубами, вереницами гаражей и пятиэтажками, проносившийся мимо поезда. После Люберец замелькали заснеженные поля, дачные посёлки и перелески. С печалью глядя на них, Юлька вспоминала лица людей, так же перед ней промелькнувших за тридцать с лишним лет её жизни. Она так ясно видела эти милые и не очень милые, но бесценные по причине невозвратимости своей лица, что контролёру пришлось тряхнуть её за плечо. Опомнившись, Юлька куснула было язык, чтоб заплевать кровью всю электричку, однако вовремя вспомнила, что в кармане лежит билет.

– Скажите, какая станция сейчас будет? – осведомилась она, когда контролёр вернул его ей.

– Быково.

– А до Рязани долго ещё?

– Почти три часа.

Юлька изумилась. У неё было сильное ощущение, что она проехала полдороги. Время странно застыло. Не говорит ли это о том, что она летит навстречу беде?

Прошёл продавец газет. Чтоб отвлечься, Юлька купила «Мир новостей» и стала читать все статьи подряд. Одна из заметок, в которой рассказывалось о даме с зубами и языком во влагалище, заинтересовала её. До Белоозёрской газета была прочитана. Появилась торговка пивом. Юлька взяла у неё две банки и быстро выпила их, не думая о последствиях. А последствия не заставили себя ждать. Разглядывая с моста, по которому мчался поезд, блестевшие вдалеке купола коломенских храмов, Юлька почувствовала, что часа она не вытерпит.

– Не подскажете, сейчас будет какая станция? – обратилась она к соседке.

– Сейчас? «Коломна». Только на ней остановки нет.

– А где она есть?

– В «Голутвине». Это следующая.

– А это что – город такой, Голутвин?

– Да нет, так станция называется. Главная станция Коломны.

– А туалет там есть?

– Ну конечно, есть. Там есть и автовокзал, и кафе, и рынок, и почта.

– Спасибо, ясно.

Прогрохотав мимо полустанка с вывескою «Коломна», поезд стал притормаживать почти сразу и весьма скоро остановился перед действительно большой станцией. Юлька вышла. Сходя по мосту с платформы, она увидела туалет – неказистый, жёлтый, пристроенный к самому зданию вокзала. За этим зданием была площадь автовокзала. За ней тянулось шоссе. Позади шоссе простирался город. Универмаг, примыкавший к площади, был огромен. Рынок был крытый и разветвлённый. С двух сторон площадь окаймляли ряды торговых ларьков – чипсово-пивных, цветочных и музыкальных. Всё это Юлька увидела, когда шла по верхней части моста. Спустившись с него, она побежала в нужном ей направлении, отмечая попутно некоторые детали. Около туалета сидел, прислушиваясь к чему-то, некрупный мохнатый пёс. Перед ним стояла миска с водичкой. Погладив пса, Юлька протянула руку к двери. И – чуть не заплакала. На двери было мелом выведено: «Ремонт». Такая вот вышла дрянь.