Холодная комната

Душ Юльке нужен был, главным образом, для того, чтоб сменить повязку. При помощи туалетной бумаги кое-как вычистив из ботинка сукровицу и взяв ещё один бинт на кухне, Юлька заперлась в ванной. В её намерение входило только ополоснуться. Но, сняв одежду, смотав с ноги мокрый бинт и пустив под мощным напором тёплую воду, она решила по-быстрому принять ванну. Вставила пробку, села. Вода, с бурлением поднимаясь, грела и щекотала её костлявое тело. Гоня прочь сонное состояние, Юлька думала. Как учительница русского языка и литературы, несколько лет работавшая помощницей ветврача, смогла догадаться, что на иконе – главная героиня повести Гоголя? Несомненно, по медицинским симптомам. Либо в глазах, либо на лице, либо на руках или шее панночки были признаки какой-то собачьей хвори. Юлька, вообще, любила собак и кое-что о них знала, но ей не шло так сразу на ум, что это могло быть такое. Вода, тем временем, поднялась до края. Закрутив краны, Юлька задумалась про икону. Кирилл так и не успел сказать, где она. Выходить на связь с ним нельзя. Он мгновенно сдаст. Да, сдаст, не поморщившись. С этой мыслью Юлька уснула.

Бешеный стук и крики выдернули её из тёплых объятий сна.

– Маринка! Маринка! – визжала Сонька, дёргая дверь. Расплескав с треть ванны, Юлька вскочила. Её сознание прояснялось медленно – как стекло трамвая, заиндевевшее от мороза и согреваемое дыханием. Осознав, наконец, где она находится и что это зовут её, Юлька перелезла через борт ванны и отодвинула шпингалет. Охваченная тревогой Сонька влетела. На её правой щеке алели царапины.

– Чёрт! Я думала, ты утопла! Ты тут спишь, что ли?

– Да, случайно уснула, – призналась Юлька, сняв с вешалки полотенце, – а вы там что, подрались?

– Пришлось этой твари дать по ушам! Она убежала. Быстренько одевайся! Надо валить отсюда, пока за ней не пришли. Мне не очень хочется, чтоб меня за её дела пригладили утюгом.

– Хорошо, я скоро.

Сонька не уходила. Ощущая неловкость под её взглядом, Юлька кое-как вытерлась, обмотала ногу бинтом и быстро оделась.

– Что у тебя с ногой? – поинтересовалась Сонька, глядя на старый бинт, валявшийся на полу.

– На гвоздь наступила. Ранка не заживает никак.

Зачехлив гитару, вышли на улицу. Побрели к вокзалу. Дворники расчищали повсюду снег. Сонька грызла семечки, доставая их из кармана куртки. Юлька, шагая, бросала взгляды на длинноносый профиль работницы туалета. Она ей чем-то напоминала лисичку – неторопливую, осторожную, но способную, если что, совершить бросок стремительней кобры и ухватить зубами крепче бульдога. Её, казалось, ничем нельзя было испугать или удивить. У Юльки возникло вдруг искушение рассказать ей всё. Она с огромным трудом его подавила.

– Слушай, а как тебя на самом деле зовут? – вдруг спросила Сонька таким задумчивым голосом, будто бы обращалась к самой себе, а не к своей спутнице.

– Так меня и зовут – Маринка, – сказала та, покраснев. Сонька улыбнулась.

– Ну, хорошо. А за что сидела?

– Да ни за что. Я только в СИЗО была.

– Условным отделалась?

– Оправдали.

– Ясно.

– А ты сидела за что?

Сонька помолчала, сплюнула шелуху и проговорила:

– Да покалечила одну мразь. Мы с ней жили вместе, и она у меня, когда я спала, попыталась вытащить из карманов деньги и золотой мобильник.

– Я не воровка и никогда ею не была, – ответила Юлька, – но если ты так серьёзно думаешь, что я – мразь, давай распрощаемся.

– Не бесись.

До шоссе шли молча. Когда стояли, дожидаясь возможности перейти его, Сонька вдруг ответила на вопрос:

– А если по чесноку, я одному гопнику нож воткнула под рёбра. Он меня бил. Поэтому дали только полтора года.

– Я три мотала примерно за то же самое.

– Где?

– Под Пермью.

– А я – в Мордовии.

– Там херово.

– Везде херово.

Перебежав шоссе, они вдруг услышали за спиной протяжный сигнал клаксона. Испуганно обернулись. У тротуара затормозила красивая голубая машина. Это был «Кадиллак». Велев Юльке ждать, Сонька подбежала на полусогнутых к его правой передней двери, стекло которой скользнуло вниз. За ним оказались два молодых человека в смокингах. Сонька с ними о чём-то поговорила, приветливо улыбаясь, после чего они продолжили путь на огромной скорости, а она продолжила свой, опять присоединившись к Юльке.

– Они, случайно, не Ленку ищут? – спросила та.

– Нет, не Ленку. Таньку. Это её друзья.

– Ого! Вот это друзья!

– Да, пара таких друзей – и врагов не надо.

На площади Сонька разговорилась с цветочницами. Они сообщили ей, что её часа полтора назад разыскивал Теймураз, а чуть погодя – Серёжка.

– Чёрт! Удавил бы их кто-нибудь! – был ответ с тяжёлым шипящим вздохом. Около туалета сидел Барбос.

– Красавец ты мой! – заорала Сонька, сев перед псом на корточки и обняв его за мощную шею, – ты у меня один остался, единственный! Пуся мой! Мой любимчик!

Барбос ворчал и опускал глазки, смущаясь, и отворачивал наглую свою морду от поцелуев. Пытался вырваться, но подруга стискивала его, как сумку с деньгами.

– У тебя что, реально нет совсем никого из близких? – спросила Юлька.

– Да только эти две швали. А у тебя?

– Совсем никого.