Холодная комната

– Это что здесь за шум? – спросили вдруг с лестницы. Все стремительно повернулись к ней. На первый этаж спускались: серьёзный Женя, невозмутимый старлей и толстый майор – первый заместитель начальника отделения. Матвей сразу же был отпущен, и смесь химических элементов вместе с её источником отодвинулась от него метра на четыре. Не дожидаясь ответа на свой вопрос, дородный майор весело продолжил:

– Ну что, барыги, попались? А сколько раз вас просили не выставляться без разрешений! У нас из-за вас проблемы!

И, посмеявшись, свернул в коридор направо. Старлей прошёл в дежурную часть, а Женя, вздохнув, сказал торгашам:

– Через полчаса вас отпустят. А мне пора.

С этими словами он поплотнее надел картуз и вышел на улицу. Как всегда, никто не поверил ему. И точно – после того, как вялый сержантик переписал торгашей, их препроводили по полутёмному, длинному коридору в камеру для административно задержанных. Её дверь представляла собой решётку с двумя замками. Глядя, как лейтенант сдвигает засовы, Матвей подумал, что их не выломать. Усмехнулся. Как будто если можно было бы выломать, он бы выломал! Где ему! От страха перед какой-то пьяной скотиной руки ещё до сих пор тряслись.

С потолка сквозь прямоугольный плафон просачивался неяркий, но едкий свет. Лампа почему-то гудела. До водворения торгашей в тесном обезьяннике находились восемь мужчин, трое из которых были бомжами, и две молодые девушки. Все стояли или прохаживались, насколько позволяло пространство. Сесть было некуда, кроме как на каменный пол, холод от которого ощущался сквозь подошвы ботинок.

Едва шаги лейтенанта стихли, торгаши вновь начали ругать Женю.

– Сволочь! Скотина! Ирка сейчас ему отсчитает на казино и на бар со шлюхами!

– До утра здесь будем торчать!

– Он ведь выживает нас с рынка!

– А какой смысл? Эти же менты устроят ему проблемы, если уйдём! Бандиты – тем более. Они просто его убьют!

– Да за один день вместо нас другие найдутся! Из них полегче будет верёвки вить. А начнут роптать – он и их ментами затравит.

Поспорив так, торгаши тревожно задумались. Остальные задержанные безмолвствовали. Смешные – Димка и Ванька, запели песню про тополиный пух. Денис, который на рынке всегда орал на них, чтоб заткнулись, теперь молчал и грыз ногти. Одна из девушек начала подпевать. Матвей, сняв верхний бушлат, сложил его вчетверо, положил так на пол и сел. Сокамерники взглянули на него с завистью.

– Ишь, запасся бушлатами, – проворчал один из бомжей, – в следующий раз надевай их штук двадцать пять, чтобы всем хватило!

– Двадцать пять презиков он наденет, чтоб осчастливить тут всех, – прервал Ванька песню, – даже менты сейчас прифигели от его щедрости!

Все немножко развеселились – не потому, что шутка у Ваньки вышла бог весть какая, а потому, что она всех сблизила и от этого как бы стало чуть-чуть теплее. Девчонки, впрочем, через минуту вновь приуныли. Одна из них была белобрысая, не особенно примечательная, одетая как торговка с рынка, другая – видная, стройная. На ней были замшевые ботинки, джинсы, пальто и стильная шапочка с отворотами. Эта шапка Матвею очень понравилась, и он стал на неё глядеть, чтобы хоть маленько отвлечься от грустных мыслей.

Вскоре во мраке длинного коридора возникли две расплывчатые фигуры. Звук их шагов апокалиптически нарастал. Потом зазвучали и голоса:

– Ах, … твою мать! Я ключи забыл!

– Ты чего, дурак? Они у меня!

– А! Теперь понятно, зачем ты со мной пошёл.

К решётке приблизились лейтенант – тот самый, с шестью карманами, и сержант. Последний, звеня ключами, стал отпирать засов. Тот не поддавался.

– Что ты, …, возишься? – специально для девушек подчеркнул своё положение офицер.

– Я не каждый день отпираю клетки!

– Каждый день будешь, если ещё хоть раз семьдесят шестым машину заправишь, понял?

В конце концов, засов сдвинулся.

– Стебенкова, на выход! – крикнул сержант, распахивая решётку. Блондинка очень обрадовалась и вышла.

– Иди за мной, – скомандовал лейтенант, и они вдвоём зашагали обратно по коридору. Сержант, тем временем, запирал решётку.

– Я хочу пить, – беззубо, но настоятельно заявил один из бомжей.

– А бабу не хочешь?

– Баба тут есть, – со скрипучим смехом ответил бомж. Матвею вдруг неожиданно захотелось встать и со всего маху влепить его в стену мордой. Сержант ушёл, но вскоре опять вернулся, грубо таща за собой всё ту же блондинку. Впихнув её, после ожесточенной возни с засовом, обратно в камеру, произнёс:

– Здесь тебе не рынок, чтоб торговаться! Ишь ты, растявкалась!

– Что не так? – спросила блондинку вторая девушка, когда страж порядка вновь удалился.

– Сотку хотели. А у меня полтинник только остался.

– Я дал бы тебе полтинник, – сказал Матвей.

– Да пошли они! Перетопчутся. Всё равно отпустят к утру.

С этими словами блондинка грустно прижалась спиной к стене. Опустила голову.

– Я дам семьдесят, – сказал Димка, – Матвей живёт далеко, а я живу близко. Контрацептивы есть.

– Да отстань, мудак, – огрызнулась девушка, – ты достал! Ещё хоть один намёк с твоей стороны прозвучит в мой адрес – я за себя не ручаюсь!