Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964

Африканские страны акцентировали внимание на расовом аспекте вызволения заложников, подчеркивали недопустимость «спасения жизни нескольких людей, принадлежащих к белой расе, в то время как жизни лишаются тысячи африканцев». «Агрессия в Стэнливиле, – заявил представитель Конго (Браззавиль) Ш. Д. Ганао, – является исключительно серьезным делом. Она только что доказала разительным образом, что в этом мире нет места для черного человека, кто бы он ни был, будь то в стране, в которую он приехал, <…> или на его собственной родине, в Африке». Представитель Ганы К. Ботсио не преминул указать в весьма жестких выражениях на наличие расовой проблемы в США: «Согласно международному праву, у Соединенных Штатов не больше прав на вмешательство [в Конго], чем, скажем, у Ганы в дела южных штатов Соединенных Штатов Америки в целях защиты жизни афро-американских жителей этих штатов, которые постоянно подвергаются пыткам и которых убивают за то, что они требуют своих законных прав, и защищать жизнь которых поручено правительству Соединенных Штатов»[1136]. Ему вторил представитель Гвинеи Л. Беавоги. «Так называемые цивилизованные правительства и страны, которые сейчас осуждают то, что они называют зверствами повстанцев», не выражали негодования, когда американские самолеты, пилотируемые кубинскими наемниками, «бомбили города, удерживаемые силами Совета национального освобождения, убивали конголезских и европейских мирных жителей, например в Альбервиле и Букаву». «Не по той ли причине, что тысячи конголезских граждан, убитых южноафриканскими, родезийскими, бельгийскими авантюристами, а также кубинскими эмигрантами, были чернокожие, как и цветные граждане Соединенных Штатов, которых убивали в Миссисипи?»[1137]

Стивенсон ответил, что за семь лет работы в ООН он «не слышал такого бессмысленного, безответственного, оскорбительного и отвратительного языка в этом зале, языка, используемого, если хотите, бесцеремонно с целью очернить и оболгать смелые и успешные усилия по спасению человеческих жизней представителей многих национальностей, людей различного цвета кожи».

С сожалением отметив возникновение в зале «призрака расового антагонизма и конфликта», представитель США заявил, что черный расизм не является «противоядием против белого расизма»[1138].

Результатом острых и продолжительных дебатов стала «беззубая» резолюция, принятая Советом 30 декабря. Призывы «всем государствам воздержаться от вмешательства или прекратить вмешательство во внутренние дела Конго» и «прекратить огонь в Конго» были не более чем благими пожеланиями. Не предусматривалось никаких конкретных мер, генеральному секретарю всего лишь предлагалось «следить за развитием положения в Конго и представить Совету Безопасности доклад в соответствующий момент»[1139]. Федоренко справедливо отметил, что резолюция «далеко не в полной мере выражает законные требования африканских государств, которые обратились к Совету Безопасности за помощью», в ней «не названы по именам те, кто несет ответственность за агрессивные действия против конголезского народа, <…> и не содержится должного осуждения совершенной этими странами вооруженной интервенции в Конго»[1140].

Советская реакция на интервенцию не ограничилась вербальным уровнем. Посольство Демократической Республики Конго в СССР было закрыто. Временный поверенный в делах ДРК в СССР Г. Ньямбани 22 декабря покинул Москву. На аэродроме его провожали дипломаты из Бельгии, Великобритании и США, но не было ни одного представителя африканского дипломатического корпуса[1141].

Советский Союз начал военные поставки повстанцам через третьи страны. До операции «Красный дракон» оружие симба в небольшом количестве поставлял только Китай. После высадки бельгийских парашютистов в Стэнливиле военную помощь антиправительственным силам стали оказывать Алжир, Египет и Гана. В декабре к поставкам подключилась советская военно-транспортная авиация. Пилотируемые советскими экипажами АН-12 доставляли грузы из Алжира в суданскую Джубу, откуда грузовики перевозили их в восточное Конго[1142]. С провозом грузов через Судан в отличие от 1961 года проблем не было. 15 ноября 1964 г. И. Аббуд передал власть временному гражданскому правительству, которое открыто поддержало конголезскую оппозицию. Данные об объеме советских поставок не опубликованы, отечественные архивные документы на этот счет остаются засекреченными. Л. Намикас установила по материалам из архивов бывшей ГДР, что СССР договорился с Восточной Германией о поставках симба 2 тыс. ящиков с боеприпасами, 100 танков (?!), средств связи и других военных грузов всего на сумму более 3 млн. марок. «Сомнительно, – резонно считает автор, – что все или хотя бы большая часть этого было доставлено в Конго»[1143].