Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964

К середине 1965 г. Египет свернул помощь конголезским повстанцам в обмен на реальные дивиденды от улучшения отношений с Западом. В Алжире 19 июня был свергнут Бен Белла, а новый лидер Хуари Бумедьен быстро нашел общий язык с западными странами по Конго[1144]. Основные силы повстанцев были разбиты бригадой из тысячи наемников под командованием М. Хоара. В результате операции «Белый гигант» пути снабжения симба из Судана и Уганды были перерезаны[1145].

Лишь Танзания по-прежнему пропускала через свою территорию грузы для повстанцев и дала пристанище многим их лидерам. В танзанийскую столицу Дар-эс-Салам и прибыл в январе 1965 г. Че Гевара. Неблагоприятное впечатление от встреч с лидерами конголезского и других африканских освободительных движений не отвратило его от намерения лично наладить партизанскую войну в восточном Конго и превратить его в «еще один Вьетнам». В апреле он под чужим именем, изменив внешность, вместе с небольшим кубинским отрядом переправился через озеро Танганьика в «освобожденный район» в северной Катанге.

Че называл свою конголезскую эпопею «историей поражения» и «историей разложения конголезской революции»[1146]. Человеческий материал, с которым он столкнулся, оказался совершенно непригодным для формирования революционных кадров и организации вооруженной борьбы. В конголезском дневнике много ярких и обескураживающих наблюдений на этот счет. Вот его мнение о рядовом составе Конголезской народно-освободительной армии: «Солдаты – все из крестьян и совершенно не отесаны. Для них главное получить винтовку и форму, иногда и ботинки, и, конечно, некоторые властные полномочия в своем районе. Они испорчены бездельем и привычкой распоряжаться крестьянами, их головы забиты фетишистскими представлениями о смерти и враге, у них нет никакого политического образования, полностью отсутствует революционная сознательность, чувство перспективы, их воображение не распространяется дальше пределов обитания их племени. Ленивые и недисциплинированные, они лишены духа борьбы или самопожертвования. Они не доверяют своим лидерам, которые первые только в соблазнении женщин, пьянстве, чревоугодии и устройстве для себя легкой жизни. У них нет постоянного боевого опыта, что могло бы способствовать их становлению как бойцов, весь их опыт состоит разве что в убийстве безоружных людей. У них отсутствует какая-либо подготовка, строевые занятия – это все, чем с ними занимались по нашим наблюдениям»[1147].

Помимо пьянства и распутства, командный состав отличала коррупция, желание «нажиться на революции». Из всех руководителей восстания Че Гевара дал позитивную характеристику только полевому командиру Лорану Кабиле, чьи силы действовали на западном побережье озера Танганьика: «Кабила – определенно единственный из них, кто помимо ясной головы и способности логически мыслить, обладает качествами лидера». Николас Оленга жил на широкую ногу, «компрометируя дело революции». Этот «генерал в ссылке», саркастически замечал Че, «проводит военные операции посредством телепатии, находясь в Каире или другой столице». Бывший министр обороны НРК Гастон Сумиало – «революционный лидер средней руки. При правильных советах и руководстве он может принести пользу как председатель Высшего совета революции. Основное его занятие – поездки, красивая жизнь и сенсационные пресс-конференции. Это все, на что он способен. У него начисто отсутствуют организационные способности». В отношении бывшего президента НРК Кристофа Гбение Че был лаконичен – «он просто агент контрреволюции»[1148]. Основанием для столь жесткой оценки послужила информация о сепаратных переговорах Гбение с властями в Леопольдвиле.

Че Геваре и его кубинским бойцам не удалось подготовить из конголезцев боеспособной силы и провести хотя бы одну успешную крупную операцию. Повстанцы бежали с поля боя или стреляли, закрыв глаза и не отпуская спусковой крючок, пока не кончались патроны. В конце ноября кубинцы покинули Конго, пробыв там семь месяцев. Для Че это было трудным решением, но другого выхода не было. «Мы, – писал он, – руководствовались идеей, что необходимо создать такую ситуацию, когда люди, получившие опыт в освободительных сражениях (и в дальнейшем в борьбе против реакционных сил), сражались плечом к плечу с неопытными, необстрелянными людьми, т. е. обеспечить “кубинизацию” конголезцев». Получилось же наоборот, произошла «конголезация» кубинцев, которые оказались на грани деморализации[1149].

13-25 сентября 1965 г. в СССР по приглашению Советского комитета солидарности стран Азии и Африки в Москве находилась делегация Высшего революционного совета Конго. 24 сентября делегация во главе с Сумиало была принята в ЦК КПСС, где с ней беседовали секретари ЦК М. А. Суслов и Б. Н. Пономарев[1150]. Содержание беседы не рассекречено. Советская помощь конголезским повстанцам ограничивалась поставками оружия через Танзанию.