Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский кризис, 1960–1964

Политическое чутье не подвело ганского президента. В упоминашемся послании Хрущева главам государств и правительств развивающихся стран от 22 февраля он раскритиковал операцию ООН в Конго «под руководством Хаммаршельда», которая «не только не достигла цели», что «имел в виду Совет Безопасности, но и привела к противоположным результатам». Грядущий уход контингентов из стран Касабланкской группы обещал новые осложнения, на конголезской земле могли остаться «главным образом силы, прямо или косвенно связанные с коалицией колониальных держав». При таком раскладе операция ООН в Конго становилась ненужной и даже вредной: «Правительство СССР пришло к выводу, что интересы независимости Конго, равно как и интересы престижа ООН, требуют скорейшего прекращения так называемой “акции в Конго” и вывода оттуда всех иностранных войск, с тем чтобы предоставить конголезскому народу возможность самому решать свои внутренние дела»[520]. Гарантом «мира, порядка и спокойствия» в Конго должно было стать «законное правительство страны, возглавляемое преемником Патриса Лумумбы Антуаном Гизенгой. Хрущев подтвердил готовность СССР «вместе с другими дружественными Республике Конго государствами» оказать помощь «конголезскому народу и его законному правительству».[521] Об Африканском командовании в послании ничего не говорилось. Вскоре решился вопрос и о поставках оружия правительству Гизенги.

После известия о гибели Лумумбы П. Мулеле из Каира и А. Гизенга из Стэнливиля засыпали Кремль телеграммами с требованиями об оказании срочной военной и прочей помощи. В телеграмме от 14 февраля Мулеле со ссылкой на «достоверный источник» сообщал об убийстве Лумумбы, Мполо и Окито. Мулеле утверждал, что «две роты американских парашютистов» готовы «ликвидировать других членов правительства» и просил «принять такие же меры, которые предпринимают империалисты». Последствия выполнения своей просьбы он хорошо понимал: «Законное правительство предпочитает мировую войну угрозе быть подло уничтоженным»[522]. 21 февраля Гизенга телеграфировал об опасности «нападения противника из четырех различных районов». «Настойчиво просим Вашей срочной материальной поддержки, – взывал он к Хрущеву, – только одной моральной поддержки недостаточно»[523].

В заявлении советского правительства в связи с убийством Лумумбы были обнадеживающие для Гизенги пассажи: «Премьер-министр Конго погиб, но законное правительство Республики Конго, возглавляемое его заместителем Антуаном Гизенгой, продолжает выполнять свои функции. Находясь во временной столице республики Стэнливиле, оно осуществляет сейчас контроль над половиной территории Конго и пользуется всенародной поддержкой в стране». Однако вопрос о помощи по-прежнему увязывался с участием в ней других государств, в первую очередь африканских: «Национальную свободу Конго колонизаторы во что бы то ни стало хотят потопить в крови. Не допустить, чтобы это произошло, – дело чести народов Африки и всего мира. Необходимо оказать всемерную помощь национальному правительству Конго в Стэнливиле»[524].

Гизенга по-прежнему настаивал на прямой помощи. В телеграмме «Президенту Союза Советских Социалистических Республик», датированной 4 марта 1961 г., он выразил благодарность за соболезнования в связи с гибелью «трех героев конголезского народа» – Лумумбы, Окито и Мполо[525] – и выразил убеждение, что «за этим жестом последует оказание моральной и материальной помощи»[526].

Помощь стэнливильскому режиму была крайне необходима. По оценкам находившихся в Стэнливиле польских и чехословацких журналистов, ситуация была критической. Посол Польской Народной Республики (ПНР) в СССР Б. Ящук поделился полученными от корреспондентов польского телеграфного агентства сведениями с заместителем министра иностранных дел СССР Η. Π. Фирюбиным. «Правительство Гизенги, – сказал посол, – не располагает никакими средствами. Экономика провинции находится на грани развала и упадка, исчерпаны все запасы товаров и продовольствия»[527].