Холодное блюдо

Ангуса отбросило в сторону, будто пушинку. Он кубарем прокатился по траве и замер, тяжело дыша, вытаращив глаза так, будто только что получил под дых и едва не выбросил из себя все кишки вместе со рвотой. Его и в самом деле вырвало, и он с минуту рычал – давясь, хлюпая, пытаясь удержать тело на подгибающихся руках и не плюхнуться в вонючую лужу.

Когда лекарь пришел в себя, он увидел Хесса с Конором на руках, стоящего в двадцати шагах от дома, и Левана, стоящего между ним и домом в боевой стойке – в каждой руке по небольшому кинжалу, зубы оскалены – будто перед ним толпа людей и убийца готовится к последнему в своей жизни бою. Он и в самом деле был готов броситься в бой со всем миром, только вот непонятно было, с кем драться, если противник сидел в камнях под домом и не желал вылезать.

– Ну что, влипли? – криво усмехнулся Ангус, с трудом поднимаясь на колени. – Ничего, парни! Выживем! Эта тварь не знает, с кем связалась! Я величайший маг этого мира, и не поганой заплесневелой пакости со мной состязаться в магии! Тьфу на тебя, гад!

Ангус плюнул в сторону дома, и Левану в этот миг вдруг послышалось тихое рычание, идущее от дома.

А еще – ледяной холод забрался за воротник.

Впрочем, возможно, это был просто ветерок, пролетевший через водопад и набравшийся ледяных брызг. Так бывает.

Глава 5

Хесс аккуратно вынес кроватку из дома, поставил на лужайке поодаль, под лучи вечернего солнца, и Леван опустил в нее младенца, облегченно встряхнув руками:

– Тяжелый, поганец! Растет, как бамбук!

– Не зови его поганцем! – Хесс злобно ощерился и взглянул на Левана исподлобья. – Тебе было бы приятно, если бы тебя звали поганцем?!

– Да я чё… я ничё! – слегка растерялся Леван и пожал плечами. – Чего вызверился? Я ж любя!

– Любя?! – снова ощерился Хесс, но Ангус прервал их высокоинтеллектуальный разговор:

– Заткнитесь, болваны! Оба заткнитесь! Вы мне мешаете сосредоточиться!

Парни переглянулись, а Хесс сунул в руки напарника глиняный горшок с теплой кашей и достал из недр своей куртки небольшую серебряную ложку, сделанную аккуратно и даже вычурно. Леван хотел спросить, откуда у Хесса взялась эта ложка и на кой демон он носит ее с собой, но тот приложил палец к губам, и Леван осекся, опасливо поглядывая на лекаря, который стоял на коленях, закрыв глаза и слегка раскачиваясь, будто читал длинную, сложную молитву. Шли минуты, но Ангус так и стоял, не сдвинувшись с места ни на сантиметр. А потом началось странное – фундамент, на котором стоял дом, вдруг начал дымиться.

Вначале «дым» был слабым, эдакий черный туман, струйками вытекающий из замшелых камней, затем этот туман стал гуще, чернее и скоро стал угольно-черным, густым, таким густым, что на лужайку упала тень от его щупалец!

И тогда Ангус метнул в туман щепотку какого-то порошка, замахал руками, будто вязал в воздухе сложную вязь. И в воздухе вдруг образовалась сияющая красная сеть, которая медленно, но все-таки немного ускоряясь, поплыла к сгустку тьмы.

Сеть плыла медленно. На ее движение не влиял даже ветер, дувший со стороны дома и раскачивающий высоченные сосны. Вот только что не было ветра и вдруг – налетел, завыл, загудел в ветвях вековых деревьев, понес водяную пыль сверкающего на солнце водопада!

Скорее всего, налетевший ветер был побочным явлением высшего колдовства, к которому относилось создание огненной сети. А может, просто так совпало – ведь скоро вечер, воздух охлаждается, а когда воздух охлаждается, начинается движение воздушных масс. Это знает каждый маг – с самого что ни на есть детского возраста.

Но этой сети было совершенно наплевать на ветер и на все, что ее окружало. Ее задачей было доплыть до Тьмы, опуститься на нее и врезаться, впиться в темную «плоть» сотнями смертоносных ячеек! И она медленно, но верно двигалась к цели.

И вот – касание! Есть! Тьма вдруг заклубилась, заклокотала, распалась на десятки, сотни частичек, отделенных от общего «куска», и Ангус вдруг с удивлением и ужасом увидел, что каждый из этих «кусочков» тумана, опустившись на землю, обрел форму! Форму человеческого тела!

Сотни людей, сотни и сотни душ, поглощенных Тьмой, вдруг стали созданиями Преисподней, и Ангус, потрясенный увиденным, все-таки сумел разглядеть в первых рядах детей, которые были убиты в страшном эксперименте. И странное дело – страх ушел, оставив вместо себя только сожаление, досаду и… безразличие. Пусть! Пусть все будет так, как будет! Они убьют его, без сомнения. Убьют – как он, Ангус, того и заслуживает. Преступный маг, преступный лекарь, амбициозный, бессердечный, жестокий человек! Ему нет места на белом свете. Хватит, пожил!

Толпа призраков надвигалась небыстро, как движется туман, как крадется дым костра, чтобы окутать человека мутной непроницаемой пеленой. Шаг за шагом, шаг за шагом – маленькие копии-призраки были похожи на оригиналы, лежащие теперь где-то в лесу в общей могиле. Маленькие существа, убитые жестокосердными людьми. Преступниками и подлецами.