Холодное блюдо

Экскурсантов оказалось неожиданно много: пассажиры яхты, журналисты, представители города Рыбинска… Хозяйка сыроварни, Елена, что-то бормотала, всплескивала руками, пересчитывала бахилы, халаты и специальные шапочки, но, в конце концов, всё устроилось. Посетителей разделили на две группы, и одну повели в цех, отделённый от торгового зала стеклянной стеной, а вторую рассадили за столиками в кафе и начали дегустацию. Супруги Спелетти отправились за стекло с первой группой, и Алексу пришлось, извернувшись ужом, попасть туда же. Лиза осталась в зале, с журналистами. Впрочем, она сегодня с Верещагиным даже и не разговаривала, только помахала издали рукой. Он прислушался к себе, стараясь почувствовать огорчение или разочарование, но ничего такого не было. Ну, не поздоровалась… Чужие, в общем, люди.

– И в самом деле, чужие, – пробормотал Алекс себе под нос, и выкинул из головы так и не случившийся роман.

Делом надо заниматься!

Лацийские сыровары, надо заметить, тоже не вели себя, как люди близкие. Даже встали поодаль, пока Елена рассказывала о технологиях и разновидностях сыра, показывала, как нарезается молочный сгусток, как после вымешивания он превращается в сырное тесто… В четырёх больших, литров по двести, металлических чанах размеренно крутились мешалки, за следующей стеклянной стеной двое мужчин переворачивали сырные головы – словом, работа шла, не останавливаясь ни на секунду. Джакомо Спелетти кивал, задавал вопросы, даже спросил разрешения попробовать сырное тесто. Ему позволили, и он долго мял зачерпнутую горсть белых мелких зёрен, пробовал на вкус и что-то снова спрашивал у Елены. Его жена отрешённо смотрела на вращающиеся лопасти, и у Верещагина возникло чувство, что мыслями она где-то далеко от этого цеха, от мужа, от города Рыбинска.

Ему казалось, что экскурсия продолжается уже лет двести, и вообще их не выпустят их этого стерильного помещения никогда. Украдкой взглянув на часы, Алекс посмеялся над собой: двенадцать минут. Да вроде бы и рассказ подходит к концу…

Столики в кафе были на четверых, и рассаживались, кто как хотел. Чета Спелетти села отдельно от всех, и Джакомо немедленно стал вполголоса что-то выговаривать жене. Мария опустила голову и слушала, потом коротко взглянула на мужа. Алекс, сидевший за соседним столиком, поразился: такая ненависть сверкнула в её глазах. Владимир устроился с ним рядом, проследил взгляд и поднял брови.

– Это по делу, или просто смотришь, куда взгляд упал? – спросил он.

– Пока не знаю. Вечером постараюсь отчитаться.

Другие подозреваемые тоже оставались в поле его зрения. Лариса Новикова в данный момент, склонив голову, слушала ту же самую лекцию в цехе, за стеклянной стеной. Брат и сестра Казаковы сели за столик с ещё двумя поварами, и вся компания весело над чем-то смеялась.

От наблюдений его отвлёк Сошников.

– Вообще говоря, мы с шефом не знаем, что делать, – сказал он неожиданно.

– В смысле? – не понял Алекс.

– Было у нас в программе два ресторанных критика, не осталось ни одного, – грустно усмехнулся его приятель. – Я писать умею только рапорты, Пархомов тоже не по этой части. Приглашать кого-то нового? Брать из журналистов, которые с нами едут, не хотелось бы, склоки пойдут…

– Договорись, чтобы писали под псевдонимом, – Верещагин пожал плечами. – Есть у меня знакомая, так в журнале, где эта дама работает, половину текстов пишет она, просто подписывается то Макаром Девушкиным, то Ефимом Наппельбаумом, то Дарьей Косой.

– И то правда… – Сошников уставился на группку журналистов с таким хищным интересом, что один из них, высокий, худой, наголо бритый, заозирался, почувствовав взгляд.

С громким звуком отодвинулся стул. Мария Спелетти встала и подошла к витрине с сырами. Склонившись над стеклом, она изучала выставленные там головки. Сбоку было видно, что лицо женщины покраснело – не то от сдерживаемого гнева, не то от подкативших слёз.

Наконец вторая группа вырвалась из сырного цеха, все поднялись и засобирались. Возможно, хозяйка сыроварни надеялась на массовые покупки, но почти никто этого делать не стал. Резонно, в общем-то – впереди ещё пять или шесть дней круиза, куда девать купленное? Сыр – продукт нежный, ему условия нужны…

В центр города возвращались все вместе, несколькими тесными группками. Внезапно у Лизы, шедшей с журналистами, упала с плеча сумка и так грохнула о брусчатку, что у остальных вырвалось дружное «Ох!». Опустившись на колени, девушка стала перебирать сокровища.

– Духи, запоминающие кристаллы, косметичка… вроде всё цело… фотокристалл… Уф! – она встала, держа сумку с оборванным ремнём, словно крысу, за хвост.

– Как же ты пойдёшь? – посочувствовала корреспондентка «Северной пчелы» Тамара Храпцова.

– Не знаю, – уныло проговорила Лиза, разглядывая оборвавшийся ремень. – И самый ужас, что у меня и другой сумки с собой нету.

– Купишь в городе, – предложила Храпцова.

– Погоди-погоди! – вмешался Фозил Ким. – Хочешь, я попробую новую дырку прожечь? У меня стихия огня довольно сильная.