Холодное пламя жизни (сборник)

Плакальщик не ответил. Оттолкнулся руками от дерева, коленом опрокинув Аристарха назад в грязное месиво, чуть пошатываясь, переступил через него и поднял с земли тот самый кирпич, которым чернорог пытался пробить ему голову.

Внутри совершенно ничего не было, ни предвкушения, ни радости, лишь полное безразличие к тому, что ему предстояло сделать. И, как ни странно, усталость. Не так он себе это представлял раньше. Совсем не так.

Алексей мрачной, скорбной статуей навис над лежащим в грязи и воде Аристархом. Он равнодушно разглядывал человека, принесшего ему столько несчастий и мучений. Вот он, сломанный и поверженный, валяется у его ног, что это, если не справедливость? Плакальщик в полном молчании смотрел на бледное от потери крови лицо, обрамленное аккуратной бородой, сейчас слипшейся под дождем. На одежду, окончательно превратившуюся в лохмотья, удерживаемые множеством ремешков. Грозный противник оказался жалким. Из невероятного зла превратился в обычного измученного человека.

– Кто… ты… черный дьявол… – с трудом выдавил из себя Аристарх и едва слышно засмеялся. Смех становился все надсаднее, отчаяннее.

Плакальщик присел на корточки, не отрывая пустого взгляда от своего врага.

– Ты знаешь, кто я. Или догадываешься. Мне все равно. Это уже ничего не изменит.

– Молодец… убил всех. Столько… в одиночку.

– И убью еще.

– Да… да… вижу. Ха-ха-ха… молодец.

– Доберусь до каждого. До того, кто привел вас сюда. В какую дыру забился этот трус, прикрываясь вашими спинами? Где его найти? И где найти ЕЕ?!

Аристарх дернулся, тонкая рука метнулась к Алексею, сжав локоть.

– Воитель… Хочешь потягаться с Воителем… одним из пяти… С палачом? Он ближе, чем ты думаешь. Ты знаешь, где он… не справишься. Не с ним… А она… ха-ха-х… значит, это ты. Да… поздно. Для нее поздно. Я был прав… не ошибся в тебе тогда…

– Вот как, – прошептал Плакальщик, вставая в полный рост.

– Забери их в ад! Забери всех в ад… черный дьявол!

Чернорог расхохотался, как безумец. Оттягивать его участь больше не имело смысла.

Плакальщик размахнулся и опустил кирпич на пальцы Аристарха, как тот когда-то сделал с НЕЙ. Методично и беспощадно рука поднималась и опускалась, кроша и сминая кости, фаланги, превращала плоть в кровавую кашу. Командир Черных Рогов не прекращал смеяться, давя из себя хохот сквозь мучительные хрипы. Не выпуская камень, Алексей уперся ему ногой в грудь и дернул на себя почти отстреленную пулеметом руку. Жилы и кожа затрещали, сопротивляясь, брызнула кровь, чернорог взвыл, хотел выгнуться от невероятной боли, но нога Плакальщика прижимала к земле крепко. Еще рывок, и они не выдержали, порвались.

– В… ад… Наконец-то… Свобода… – глаза чернорога закатились, забелели белки.

Алексей откинул оторванную руку в сторону и поднял глаза к свинцовому небу, истекающему, казалось, нескончаемым дождем. Вздохнул. Выдохнул. Сжал кирпич в обеих ладонях и обрушил вниз, сминая голову Аристарха, как гнилую ореховую скорлупу. Все было кончено. По крайней мере здесь. Но его личная, настоящая война еще только начиналась.

«Разрешите пройти, разрешите пройти. Где же эта, царства теней, узкая тропа. Узкая демона тропа… пропустите ненадолго… не пропустят без нужды… Идти тяжело. Возвращаться страшно. Но даже если мне страшно, пропустите…» На заплетающихся ногах Плакальщик брел прочь, за серую пелену дождя, а едва слышный на краю сознания родной женский голос продолжал тихонько напевать старую японскую песню-считалочку… «Идти тяжело. Возвращаться страшно. Но даже если мне страшно, пропустите…»

– Знаешь, в этом мире существует три величайшие лжи. Имена им Вера, Надежда, Любовь.