Холодное сердце Хальгорда

За ужином рядом со своей семьёй я почти не вспоминала о Хальгорде. Внуки забрасывали меня вопросами про всё на свете, Вальгард спорили с Эириком, бросая друг на друга сердитые взгляды, чтобы через секунду, фыркнуть и громко рассмеяться. Алина и невестки о чём-то тихо шушукались, периодически хихикая, поглядывая на своих мужей. Жизнь продолжалась…

В нашу с Хальгордом комнату заходить не хотелось, я боялась не увидеть его привычно сидящим в кресле. Не услышать знакомые слова, мне не к кому теперь было сесть на колени, уткнутся носом в шею и вдохнуть родной запах... Спустя несколько минут я всё же трясущей рукой толкнула дверь и, не поднимая взгляд от пола, быстро прошла в кабинет, а там сделав глубокий вдох, усмиряя заколотившееся сердце, достала лист бумаги и перо... Вечером, когда на небе зажглись звёзды, в кабинет зашла Анни. Она молча подошла к окну, долго смотрела в чернильную темноту за стеклом, слушая мерный стук дождя, раздававшийся за ним. Я не мешала, Анни тоже понимала и знала больше чем остальные и ей необходимо пережить это самой.

Спустя минут пятнадцать, женщина так же молча села в кресло, взглянув на меня глазами полных слёз, прошептала:

— Хальгорд болен… сильно… и Бруно, они не хотели, чтобы мы их видели такими.

— Я знаю

— Свейн, Тормонд и остальные решили не оставлять своего конунга.

— Я знаю

— Бруно…, — горько всхлипнула подруга, стиснув подлокотники кресла с такой силой, что затрещала ткань, — он сказал, что хочет уйти к Одину воином, а не ремесленником, торговцев или скотоводом.

— Да… как их отцы

— Эви…

— Мы справимся. Рядом с нами наши дети, внуки и позволит Один, мы увидим рождение правнуков. — Я знаю, — отозвалась Анни, стирая слёзы, она грустно улыбнулась.

С той поры прошло больше пяти лет, драккар конунга так и не вернулся в долину. Народ долго горевал по мудрому и справедливому вождю, но жизнь не стоит на месте.

Эирик давно взял на себя бремя власти и успешно справлялся с оглядкой — а как бы поступил отец в этом случае. Три года назад старший сын посетил земли в Бритте, принадлежавшие мне по праву наследования. Разграбленное графство, бедные деревни и разрушенный наполовину замок, вот что увидел сын. На семейном совете было решено, что нам пока эти земли без надобности и я убрала документы подальше с глаз.

Вальгард… он больше пропадал в мастерских, лучше меня знал камень и чувствовал ту грань, когда состав стоит прекратить плавить. Благодаря ему теперь в нашей стекольной мастерской изготавливали несколько вариантов чайных сервизов, а маленькая Ирида и её сестра Тордис, покрывали кружки, тарелки потрясающе красивым орнаментом. Бисер разных размеров и цветов отдавали местным вышивальщицам, а их удивительные работы продавались в Бритте. Зеркала стали чуточку большим размером, мастеровой Фолки вырезал из дерева прекрасные по красоте рамки, и за ними на торгу шла настоящая охота. Алина — моя единственная дочь, нежный и заботливый человек, посвятила себя семье. Её муж, детки берегли мою Алинку, и я уверена, что она счастлива. Ведь стоит только увидеть её взгляд, когда смотрит на брата, детей, мужа и тебя словно окутывает теплом и лаской.

Грегор, наш мореплаватель, он дважды сходил в новые земли, привозя оттуда различные растения и семена. Жаль большинство из них, так и не прижились в долине. И даже построенная теплица в небольшом саду замка не уберегла их. — Эви, ты только глянь, какой огромный, — довольно воскликнула Анни, показывая на сладкий перец.

— В этом году урожай отличный, — согласилась я, с трудом выпрямляясь. Анни, Вилма и я почти всё своё время проводили в огороде и теплице, поставив цель «приручить» иноземные растения к нашему климату.

Мастерскими давно управлял Вальгард и Эирик, они же взяли на себя заботу о поселении и замке. Нам с Анни и Вилмой осталось наслаждаться долгожданным покоем.

— Пора бы и этим понять, что выбора у них нет, — сердито хмыкнула Вилма, глядя на кофейные зёрна.

— Боюсь, этот климат слишком суров для таких нежных растений, — рассмеялась я, — на сегодня хватит, иначе завтра я не разогнусь и Вальгард будет снова ругаться.

— Да, уже холодает, пора возвращаться, — поддержала меня Анни, кряхтя поднимаясь с низенькой табуретки, стряхивая с подола платья, прилипшие к шерстяной ткани травинки.

После ужина я затворила дверь комнаты, зажгла лампу и вернулась к своим записям. Не знаю, как это верно называется, возможно, мемуары или сообщение потомкам. Но в тот же день, как Хальгорд покинул долину, я стала писать на листках бумаги, всё, что со мной происходило за время моего появления в этом мире.

Мне, казалось, так мне легче переносить разлуку с мужем, он словно был со мной рядом… вот и сейчас описывая первое возвращение Грегора, я ощущала, что Хальгорд стоит у меня за спиной, а его горячее дыхание, согревает.