Холодное сердце (СИ)

Драко опустился в одно из кресел и, достав из кармана палочку, зажег огонь в камине. Видимо, он все еще был достаточно слаб, потому что Инсендио далось ему отнюдь не сразу.

— Если мне не изменяет память, то с недавних пор я живу в этой башне, — ответил он, сидя к собеседнице спиной.

— Очень смешно, — Гермиона торопливо прошла в центр комнаты и заняла место на диване, откуда открывался обзор на лицо ее собеседника. Разговаривать с затылком было не очень-то приятно, — ты ведь прекрасно понял, что я имела в виду. Как так вышло, что мадам Помфри отпустила тебя из Больничного крыла?

— Не то чтобы я спрашивал у нее разрешение, — Драко прикрыл глаза и принялся потирать виски в попытке унять ноющую боль. — После вашего ухода она напоила меня таким количеством снадобий, что я еще долгое время буду пахнуть как среднестатистический обитатель дома престарелых.

Малфой брезгливо сморщил нос, как будто вновь почувствовав во рту привкус травяных лекарств.

— То есть ты просто взял и ушел, не сказав ни слова? — изумленно воскликнула Гермиона.

Драко даже позабыл о головной боли, стоило ему уловить в голосе однокурсницы нотки беспокойства. Он открыл глаза и принялся изучать ее лицо, словно надеясь, что на нем крупными буквами будет написана истинная причина, по которой Гермиона так волнуется о нем.

— Поступи я так, и Помфри уже стояла бы на пороге нашей гостиной, сыпля в мой адрес всевозможными оскорблениями. Как видишь, никого кроме нас здесь нет, — Драко развел руками и осмотрелся, как бы подтверждая правоту своих слов. — Я сказал ей, что чувствую себя вполне нормально, а учитывая то, что все до единой проверки также не выявили никаких нарушений, у нее не было причин, чтобы держать меня в лазарете.

Гермиона невольно поежилась, вспомнив, как ужасно выглядел Малфой, когда она обнаружила его в том переулке. Даже не верится, что за каких-то несколько часов он смог вернуться в прежнее состояние. Однако факты говорили сами за себя: его кожа хоть и немного, но все же порозовела, грудная клетка в привычной манере опускалась и поднималась при каждом вздохе, да и в целом он находился в сознании. Разве что на черной рубашке до сих пор виднелась кровь, из-за которой ткань в области груди одеревенела.

— Я рада, что тебе лучше.

Драко вновь бросил на нее недоверчивый взгляд, но, не обнаружив ничего, что могло бы указать на лживость сказанных слов, смягчился. Для него, как и для самой Гермионы, подобное проявление чувств казалось настоящим актом безумия. Кто бы мог подумать, что в один прекрасный день заклятые враги сложат оружие и сделают шаг навстречу друг другу: он перестанет упрекать ее за «грязную» кровь, а она проникнется к нему сочувствием.

— Не знаю, хочешь ли ты об этом говорить, да и могу ли я вообще задавать вопросы, но все же, что именно с тобой случилось? — спросила Гермиона и немного изменила положение, подмяв под себя ногу. Она не знала, куда себя деть, поэтому то и дело совершала лишние телодвижения в попытке унять внутреннее беспокойство, ежесекундно распространяющееся по телу, словно опасная инфекция.

Драко переключил внимание на рыжие языки пламени, трепещущие в камине, и нахмурился, сжимая ладони в кулаки. Хруст костей вторил треску горящих поленьев.

Воспоминания о нападении явно пробудили в нем нешуточную злость, которую он с таким удовольствием выпустил бы наружу. Наверняка Малфой многое бы отдал за возможность отмотать время вспять и вернуться в тот самый переулок, чтобы воздать обидчику по заслугам.

— Я искал гриффиндорца с третьего курса, — Гермиона молча кивнула, демонстрируя, что осведомлена об этом, но Драко был слишком поглощен собственными воспоминаниями, чтобы заметить ее жест. — Я увидел, как он завернул в переулок, и пошел следом, даже не почувствовав неладное. Это и стало роковой ошибкой, потому что в следующее мгновение что-то чертовски острое вонзилось мне в грудь, — он неосознанно коснулся виднеющегося на рубашке пореза кончиками пальцев, но тут же отдернул руку, словно дотронулся до раскаленного металла. — Последнее, что я помню — это бесцветно-белые глаза того, кто заманил меня в ловушку.

Упоминание о бесцветно-белых глазах окончательно подтвердило теорию мракоборцев: Робби Гудман стал жертвой Империуса. Если бы только Гермиона поймала его взгляд в момент их столкновения, то всего этого можно было бы избежать. Но судьба распорядилась иначе.

— Тот мальчик был под Империусом.

— Я знаю, Грейнджер, — мрачно усмехнулся Драко, — догадался, когда сумел заглянуть ему в глаза, лежа на холодной земле. Все могло бы сложиться иначе, если бы у этого мальчишки, Салазар бы его побрал, не было такой длинной челки, скрывшей от моего внимания отличительную особенность неумело наложенного Империуса.