Холодное утро в 3018

— Я лгала, — разумеется, она лгала! И обманывала бы дальше. Она ведь его любит. — Я лгала тебе, Алекс. — Девушка отсоединила датчики компа и сжала ладонями голову. — Отец бросил меня, когда я была совсем маленькой. Сейчас он живёт в Штатах, у него новая семья. И ему нет до меня дела. Он никогда не искал меня, не интересовался мною. А мать… мать изменилась, когда умер брат, совершенно изменилась. Вбила в голову, что должна спасти таких же больных, как он. Думала только об этом. И однажды оставила меня в приюте, а потом улетела на станцию. Нет, она не бросила меня. Навещала каждые три месяца, привозила дорогие подарки, собиралась оплатить обучение в магистратуре в Берлине. Предлагала работу. Вот только когда до меня начало доходить, чем она занимается… Разумеется, я отказалась помогать. Она совершенно сошла с ума, когда умер Вилли. Я хотела её остановить, поэтому пошла на службу к Севру. Из-за неё я уехала в Берлин. И мне так стыдно, стыдно за мать. Алекс?

— Эй, Ал! Ты чего?!

Кровь, казалось, разом отхлынула от лица юноши, и он прижал пальцы к виску, точно хотел унять разыгравшуюся головную боль. Страх, ужас, потрясение — вот что увидел командор в глазах мальчишки. Одно только упоминание о станции способно выбить его из колеи. Нет, не в станции дело, а в ней.

— Небеса, Алекс! Скажи, что она не притронулась к тебе! Скажи, что ты её не знаешь! Что она ничего тебе не сделала! Скажи мне, скажи, иначе я… — вскричала Регина. У бедняжки сдали нервы, она подскочила к юноше и, схватив его за воротник рубашки, хорошенько встряхнула. Он глядел на неё пустыми, стеклянными глазами.

— Ал… — встревоженный Хавьер поднялся на ноги.

— Она не причинила мне вреда. Я не видел её, — прошептал Алекс.

— Лжёшь! — взревела Регина. — Лжёшь! Это была она, я знаю, это была она! Доктор Хильда фон Вейнер! Она мучила тебя! Я ненавижу её, ненавижу! Но она — моя мать! — крик превратился в плач, безудержный и горький. Алекс обхватил её голову и прижал к своей груди, пытался успокоить, утешить. — Ты лжёшь! Лжёшь! Это была она! — рыдая, восклицала девушка. — Я знаю, это была она!

— Неважно. Это неважно! Неважно, слышишь, Регина?! Успокойся, это неважно! — повторял Алекс, смертельно уставший, смущённый и печальный. Добрый парень, он сказал бы что угодно, только бы она не плакала. Вот только девушке не становилось легче. — В этом нет твоей вины. И никогда не было. Я не могу злиться на тебя.

— Она исследовала тебя, будто морскую свинку! Моя мать! Моя родная мать! Это ужасно… ужасно…

— Не переживай, Регина! Ну же, успокойся! Всё будет хорошо! Всё будет хорошо, слышишь? Ты устала, мы все устали! Я не знаю…не знаю, как тебя успокоить… Хавьер, чёрт возьми, не стой столбом! Сделай уже что-нибудь!

Регина тихо выругалась, вырвалась из рук Алекса и бросилась вон из комнаты. Юноша зажмурился и попытался выровнять дыхание. Он выглядел совершенно беспомощным. Он был раздавлен.

— Командор, сэр… — проговорил Хавьер. — Освободите её от исполнения обязанностей. Освободите! Хватит с неё. Регина боролась целый год, помогала Антонию Севру, потом нам. Она устала.

«Нет, чёрт возьми! Не теперь! Эта девочка — гений. Лучшая в своём роде. Она должна остаться, должна добраться до Бергмана».

Вот только у Гектора Бофорта была дочь, его любимица, светловолосая девчушка, очень похожая на Регину Шелли. Он всё прекрасно понимал. Чёрт бы подрал Хильду фон Вейнер! И проклятую программу!

Через пять минут Регина вернулась, бледная, но спокойная, только глаза опухли от слёз. Без слов она устроилась за компом, подключила датчики к вискам и продолжила работать.

— Извините! Я не должна была срываться. Думайте, что хотите, но я остаюсь. Слишком долго я боролась против неё, чтобы теперь отступить. От многого отказалась… Нужно довести дело до конца.

За кадром.

Светало. Небо было серым, холодным и мрачным, каким-то удручающим. Регина не спускала с него покрасневших, усталых глаз. Они закрывались сами собой, а вот голова не знала отдыха. Очередная бессонная ночь.

4:30. Прохожие ещё не успели наводнить Центр города, рабочий день начинался в 9:00. Счастливчики-горожане ещё нежились в постелях, а Регина и не ложилась. Как же она устала! Устала!

— Регина… — Алекс ласково коснулся её плеча. Девушка вздрогнула, она не слышала его шагов. — Завтрак. Рано, конечно… Но вдруг потом не будет времени? — юноша выглядел смущённым и одновременно настороженным. Ну разумеется, она произвела прескверное впечатление. Стыдно-то как. Стыдно! Нужно было держать себя в руках. Но она так устала, смертельно устала, вот и сорвалась. И сделанного не воротишь.

Алекс всегда был добрым, и Регину это злило, бесило. В том-то вся беда, что он не притворялся. А она… что же она натворила…? Обманула, предала его доверие, оставила. Она жалела об этом, жалела!

— Пончики, конечно, не такие вкусные, как в «XXI веке», но есть можно. Ты ещё любишь кофе с карамелью? Сладкий, просто брр, — юноша несмело улыбнулся.