Холодное утро в 3018

— О, его голыми руками не возьмёшь! — скривился Холинвуд. — Могу ли я просить Тинг лишить его неприкосновенности только на основании показаний Василия Логинова? Боюсь, нет. Даже если я попытаюсь… обсуждение в Тинге может затянуться на недели, а он со дня на день улетит в Селению. Придётся на время забыть о Бергмане, нужно обобщить и проверить данные, которые раздобыли дочь Логинова и её друзья. Отчаянные они, эти ребята. Только и делают, что рискуют жизнями!

— Логинов — подонок, но подонок трусливый. Он бы не рискнул применить оружие. А угрожал для вида. Он боится, всего лишь боится, Бендж. Пригрозив дочери, он спасал себя, показывал Бергману, что сдаётся не по своей воле, что его разоблачили. Бергман не погнушался связаться с Гильдией. И мы должны доказать это, тогда его не спасёт никакой иммунитет. Сотрудничество с террористами — измена. Как только избавимся от Бергмана, магнаты отвернутся от его партии, они крысы и потому сбегут первыми. Займись им, Бендж, вот мой дружеский совет. И потребуй от магнатов предоставления всех данных о программе «Снежное королевство», угрожай, что в противном случае выдвинешь вотум недоверия Конвенту, что прикажешь арестовать их земное имущество, закроешь абсолютно все космические программы. Они должны предоставить все данные, все наработки и результаты исследований, а мы их уничтожим. Сотрём без сожаления. Иначе однажды опыты возобновятся. Мы сотрём их, как затопили когда-то «Новую Землю». И как уничтожили чертежи старика Карсона. Оставим с носом и террористов, и Штаты.

Холинвуд поднялся на ноги и подошёл к окну. Он прятал от друга опечаленное лицо. Яркие лучи полуденного солнца запутались в его распущенных волосах.

— Знаешь, почему они так спешили завершить исследования, Гектор? Узнали, что гильдейцы выкрали какие-то файлы и продали Штатам. Я боюсь, что за границей существует аналогичная программа. И если мы уничтожим все данные…

— Штаты нас обойдут. Тьфу! — командор выругался и запустил пальцы в отросшие медово-русые локоны. — Нужно проверить эти сведения, Бендж, а не паниковать. Слышишь меня? Нужно проверить. Возможно, Бергман торопил учёных совсем по другой причине. Я всё выясню, надавлю на ублюдка, если потребуется. У меня есть человек, способный добыть компромат на кого угодно. Умная девочка, нечего сказать! И дело своё знает. Она очень помогла бедняге Тони. И нам поможет. Узнаю всё, что нужно, припугну Бергмана. Стоит только Алексу Орелли приморозить его задницу к стулу, как он…

— Гектор! — канцлер резко обернулся, его обычно добрые глаза сердито засверкали. — Юноша и без того настрадался, позволь ему вернуться к мирной жизни. Он же преподаватель. Преподаватель, а не солдат! Оставь его в покое! Так будет лучше. Для всех. И Лу’Каас будет спокоен. Он очень любит внука и рассвирепеет, если узнает, что ты хочешь использовать его способности. А нам нужен союзник в Совете двадцати.

Бенджамин был прав. Но будь она проклята, эта правда! Тяжёлые времена — крайние меры.

— Генерал ничего не сделает, если парень сам согласится. А у него это в крови, создать ледяную глыбу для него не сложнее, чем дышать. Если, конечно, он захочет. Парень на четверть илиониец, и никуда от этого не деться. Александр поможет мне и, если пожелает, возьму его на службу.

— Гектор, чёрт бы тебя подрал! И ты ещё предлагаешь уничтожить файлы программы? Значит, программу закрываем, а мальчика продолжаем использовать? И чем мы лучше технократов? Скажи, чем мы лучше?

Ну вот! Начался скулёж!

— Мы не лишаем людей права выбора. Алекс волен отказаться, если захочет.

Но этот парень не откажет. Вина грызёт его, откусывает мелкие кусочки, как пиранья, медленно убивает. С мальчишкой у командора было много общего. Но, в отличие от Гектора Бофорта, у него есть удивительный дар. Способности, которые вряд ли помогут решить массу глобальных проблем и спасти мир, но сделают его по-настоящему сильным.

А Бендж… Бендж — идеалист. Бендж — честный. Бендж верит, что сумеет превратить ЕАК в социальное государство. Мечтатель, непогрешимый борец за справедливость и просто хороший человек, совсем как его сестра — Эмилия.

Эмилия. Командору хотелось выть от боли при одном только упоминании этого имени.

Фарфоровая кукла с льняными локонами, лёгкая, как перышко, и непостижимая, как Вселенная. Девушка, которая перешагнула порог его личного ада, его больничной палаты. Тогда она навещала потерявшего ногу брата, а не его. Но Гектор Бофорт не смог её забыть даже тогда, когда мучительно умирал на «Новой Земле», когда сгорал заживо. Тогда он ненавидел весь мир, учёных, командиров и политиков, всех ненавидел, кроме неё. Потом Никифоров заново создал его тело, Эмилия же нежными тонкими пальчиками соединила жалкие обугленные ошмётки его души. Правда, ненадолго. Однажды швы разошлись, обнажились страшные раны. Свою жизнь Эмилия посвятила таким, как он, потерянным и сломленным. И погибла, защищая от террористов пациентов одного из африканских госпиталей. Себя не пожалела, глупая!