Холодное утро в 3018

— Не факт, что у него были на то основания. Василий Андреевич постоянно подозревал профессора, придумывал, в чём ещё его можно обвинить. Они часто ссорились. Не спрашивай, в чём причина. Они никогда не ладили, а когда родители Жени расстались, отношения между Логиновыми и Никифоровыми окончательно испортились.

«Эх, тухлятина! Семейные дрязги! Не то всё это, не то. Вряд ли Стейси сказала неправду. Зачем ей лгать? Она понимала, что я лишь хотел разобраться в случившемся, узнать, во что ввязался профессор, нащупать конец нити, связывавшей убийства. Я не собирался порочить доброе имя доктора, ведь она понимала это? Должна была понимать», — размышлял я.

— Ладно, оставим эту тему. К сожалению, пока у нас нет ни одной зацепки, Стейси. Одна надежда на архивные фонды.

* * *

Париж — город наук и искусств. Там находятся крупнейший и самый престижный университет в ЕАК — Сорбонна, ведущий научно-исследовательский институт, архив, театральная академия, Опера, с десяток художественных галерей и венец всего этого великолепия — Лувр — огромный музейный комплекс, занимающий целый городской сектор. Я обошел этот музей «от» и «до», но, увы, с помощью сетевой видео экскурсии, а не лично. Для заказа персональной высокоточной голограммы, через которую можно осуществить «очное» путешествие в Лувр, требуется целый мешок марок. Я же не мог тратить деньги на всякие глупости, ведь бабуля постоянно нуждалась в дорогих лекарствах, а маминой зарплаты едва хватало на самое необходимое. Эх! Билет в Лувр, который действует в течение десяти суток, тоже стоит недёшево. Жаль, конечно, но потратить кучу денег на поход в музей я не мог. Часть заработной платы должна была уйти на ремонт родительского компа, часть — на усовершенствование электрокара, ведь если не заменить в тачке систему охлаждения, однажды я превращусь в жаркое. Поэтому я выступил на конференции, получил от Ольсена пропуск и потащился в архив.

Публичный архив поистине огромен! Десятки этажей, сотни читальных залов, где каждое рабочее место оборудовано мощным компом. Туда-сюда снуют дроиды-помощники, принимают заявления и требования — документы, в которых указано, какие дела ты хочешь заказать, разносят папки. При необходимости можно связаться с хранителем каждого фонда и запросить дополнительную информацию.

Мне принесли двадцать дел, относящихся к фонду Р.59, каждое из которых состояло из двухсот листов, и я принялся за работу.

Итак, фонд Р.59 «Программа Земля-Атлантида». Хм-хм… Я зарылся в бумаги. Программа «Земля-Атлантида» — научно-исследовательский проект, посвящённый поискам причины глобальных катаклизмов, едва не уничтоживших наш мир. Исследования начались тридцать лет назад группой ученых из Сорбонны, Московского, Берлинского и Пекинского университетов, которые, в свою очередь, сотрудничали с коллегами из Американских штатов. Работа длилась целых десять лет, а потом программу внезапно закрыли. Бац! Годы долгой и кропотливой работы ушли в никуда. Хм… Любопытно… Однако как это связано с убийствами? Я обратился к списку погибших, высланному Каролиной. Ни одного совпадения. Да и все убитые куда моложе этих ученых. Пробить бы каждого из них по базе, но есть ли смысл?

Я обратил внимание на общий лист фонда, в котором читатели делали отметки о том, какие дела были просмотрены и какие страницы отсканированы. Желающих изучить документы злосчастной программы оказалось немного, но… но среди них был профессор Никифоров! Он читал их последним. Так-так-так! Я подтянул к себе дела, с которыми работал доктор, и принялся разворачивать гигантские, как простыни, листы синтетической бумаги. Вскоре они покрыли три стола и пять стульев.

Так-так-так. Что же искал здесь Никифоров? Лист 5: фотографии участников программы. Ах, да ну их! Листы 14–48: личные дела участников. Проклятье, я точно чокнусь! Ну их! Листы 59–80: сметы расходов, инвентарные книги. Глупость какая-то!

Следующее дело. Листы 30-199: отчёты экспедиций, в том числе глубоководных, какие-то расчёты, формулы, от которых голова готова пойти кругом. Данные о температуре воды, о состоянии почвы, об атмосферном давлении, какие-то графики.

Нет, за один день с этим разобраться не получится. И я ни черта в этом не смыслил, ни черта…

Прошёл час, потом ещё полтора, Стейси, которой доступ к фонду по моему поручительству должны были предоставить только на следующий день, завалила меня сообщениями, пестрившими вопросительными знаками и грустными рожицами. А я продолжал листать страницы, читал отчёты и никак не мог оторваться. От обилия информации голова трещала по швам, листы синтетической бумаги мерцали, из-за этого болели и слезились глаза. Но я продолжал читать, слишком уж было интересно. «Теория катастроф», объект «Луна-11», инопланетное вмешательство, операция… стоп, что? Какое-то нечитаемое название! Ничего не понятно!

— Молодой человек! — меня окликнула пожилая женщина в чёрно-синей форме сотрудницы архива, сухопарая, седая и очень строгая на вид. Похоже, она была не в восторге от устроенного беспорядка.