Холодное утро в 3018

— Итак, Женевьева Валери ответила на все вопросы, — в несусветную рань командор вытащил гостей из постелей и объявил, что участницу программы «Земля-Атлантида» допросили ещё до рассвета. Сам командор ушёл, как только они уснули, и всю ночь провёл в управлении. — Чертежей в прямом смысле этого слова у неё нет.

— То есть? — поперхнулся Хавьер. Он единственный уминал круассаны и глотал кофе. Остальные не торопились приступать к завтраку.

— Перед смертью Карсон уничтожил воссозданные им же самим чертежи оружия. Чокнутый гений, похоже, устрашился собственного открытия. На бумаге или на другом носителе их не существует. Зато они имеются в голове миссис Валери, которая помогала профессору в изысканиях. Она запомнила каждую деталь, выучила их наизусть. И при желании сможет восстановить.

Бофорта наверняка позабавили открытые от удивления рты ребят.

— Она точно не лжёт? — Алекс первым начал задавать вопросы.

— Нет, её протестировали. Валери сказала правду.

— Скверно, — ответил на это Алекс, — в таком случае, гильдейцы никогда с неё не слезут.

— Вот именно! — подтвердил командор. — Разумеется, чертежи имеются в архиве Службы безопасности, но, по всей видимости, они неполные. А потому Женевьева Валери — ходячая мишень.

— Уже решили, что с ней будет? — спросил Хавьер.

— Пока нет. Некоторое время поживёт в управлении, там о ней позаботятся. А дальше будет видно. Но в Штаты к дочери точно никогда не выпустят, спрячут где-нибудь в ЕАК, — командор Бофорт криво усмехнулся и потрепал высокий воротник клетчатой рубашки (клетка, похоже, была его фетишем). — Я открою офицеру Фросту доступ к секретным файлам. Подождите, не пищите! — он предостерегающе поднял руку и не позволил Алексу и Хавьеру поблагодарить его. — Я ещё не закончил. Я помогу вам безопасным способом вернуться в Льеж, но помните: так просто от гильдейцев вы не отделаетесь. Глядите в оба.

— А вы? — робко спросила взволнованная Стася. — Что будет с вами? Вы же тоже в опасности!

— Вернусь в Новый Лондон. У меня хватает работы, — командор не стал делиться подробностями. — Весь день проведёте в квартире, вечером отправитесь в Льеж. Доступ получите через два-три дня. Больше ничем не могу помочь.

— Вы очень добры, сэр! — воскликнул Алекс. — Нет слов, чтобы выразить признательность…

— Вот и не ищи их, парень! — рявкнул командор Бофорт, и юноша оборвал себя на полуслове. — Толку от них никакого. И запомни, когда ты вляпаешься в следующий раз, меня рядом может и не оказаться, так что в твоих интересах не лезть на рожон.

* * *

Последние три дня Женя отказывалась выходить из своей льежской квартиры. За всё это время она едва ли проспала пару часов и почти ничего не съела. Большую часть времени девушка проводила в полутёмной комнате (она активировала «ночной режим», поэтому солнечный свет не мог пробиться ни в одну щель), сидела на софе, поджав под себя ноги, натянув одеяло до подбородка, и воспалёнными глазами смотрела в одну точку.

Новость о членстве профессора Никифорова в Гильдии стала известна журналистам уже на следующий день после возвращения Жени и её друзей в Льеж. Похоже, кто-то из младших офицеров парижского управления полиции слил информацию. Разумеется, за это очень строго наказывали. Но когда речь шла в семействе Логиновых, газетчики были готовы платить любые деньги за какие-нибудь мерзкие подробности. Любой соблазнится.

Новость взорвала Сеть, слухи, обвинения и предположения распространялись со скоростью света, полыхали, точно пожар. И не было от них спасения, их не успокоить и не унять. Жене казалось, что теперь от них никуда не спрятаться, не укрыться, не отгородиться. Они будут преследовать её до скончания века, они её клеймо. Василий Логинов пришёл в страшную ярость (буйный нрав Женя унаследовала именно от отца) ругался, проклинал профессора. Грязные делишки Никифорова, по его мнению, могут не просто подорвать, а разрушить репутацию семьи, изорвать на лоскуты. Отец кричал и требовал, чтобы Женя немедленно вернулась в Москву, беседовала с журналистами, опровергала их заявления, отнекивалась. Он, как всегда, был очень занят и собирался свалить на дочь самую неприятную работёнку.

Мать позвонила всего один раз, и то в день поминок дяди. Она участвовала в глубоководной экспедиции где-то в Южном океане и в ближайшее время не собиралась возвращаться в ЕАК. Вряд ли она знала, что её покойного брата с ног до головы облили грязью, заклеймили убийцей и террористом, свели на нет все его достижения. Он ведь столько добра сделал людям, стольких спас от смерти! Он посвятил жизнь лечебному делу, отдал ему всего себя, без остатка. И как быстро об этом забыли! Точно его работа, его открытия не имели никакого значения. Да с чего они взяли, что профессор добровольно сотрудничал с Гильдией? Как они могли винить его в этом, предварительно ничего не выяснив? Они, все они, ненавидели дядю за то, что он был членом семьи Логиновых, этих мерзких, гадких Логиновых, которые в грош никого не ставили. Поделом им! От них ничего другого и не ждали.