Холодное железо

Народ Дракона сражался всегда. И всегда побеждал. Они сражались за священную землю. Защищали край, где добывали пищу для Дракона. Набирали детей, чтобы учение Делателя и работа Делателя могли быть переданы и не развеялись, как дым по ветру. Бронзовые скрижали служили напоминанием о тех, кто боролся, о тех, кто пал в сражениях, о победах и потерях в битвах минувших веков, в Старые времена и еще раньше. Но Уто полагала, что раньше Народ Дракона не убивал столь охотно и по таким ничтожным поводам, как теперь.

В лагере старателей нашлась девочка, которая умерла, и два мальчика, которых забрал Ашод, и об их судьбе можно было не беспокоиться. И еще одна кудрявая девчушка с жалобным взглядом, только входящая в возраст женственности. Уто хотела взять девочку, но ей уже исполнилось тринадцать, а даже десять лет – большой риск. Она помнила о сестре Ваэрдинура, взятой из народа духолюдов в довольно зрелом возрасте. Она так и не смогла измениться, подавить в себе жажду мести, и ее пришлось изгнать. Потому Уто перерезала девочке горло и осторожно опустила ее в яму, вновь и вновь терзаясь сомнениями – могло ли учение, ведущее к подобному, быть истинным.

В предрассветных сумерках они смотрели с холмов на Бикон. Снегопад стих, но тучи еще сильнее сгустились на небе. На верхушке полуразрушенной башни мерцал огонь. Уто насчитала еще четыре освещенных окна, но в остальном брошенный поселок окутывал мрак. Виднелись очертания нескольких фургонов. Один из них – просто огромный, как дом на колесах. У коновязи топтались несколько лошадей. Кроме того, здесь их ждали двадцать весьма беспечных мужчин.

Полумрак не позволял внимательно разглядеть следы, да и пороша почти замела их, превратив в неглубокие впадинки, и все же она видела отпечатки. Это как заметить одного муравья, другого, а потом сообразить, что вся земля усеяна ими. Чем дальше, тем больше. Они покрывали всю долину от опушки до опушки. Взрытый снег лежал не только перед курганами, но и вокруг них. Улица между хижинами выглядела истоптанной, покрытой колеями, да и древняя дорога, ведущая к лагерю, тоже. Снег на крышах подтаивал от тепла внутри жилищ. На всех крышах!

Слишком много следов для двадцати человек. Слишком много даже для очень-очень беспечных, как и все чужаки. Что-то здесь не так. Уто подняла руку, приказывая остановиться, осмотреться, подумать.

И почувствовала, что Скарлаер прошел мимо нее, направляясь через кустарник без разрешения.

– Постой! – прошипела она.

– Собрание приняло решение! – ухмыльнулся он.

– Они приняли решение, но вождь – я! Я сказала, постой!

Скарлаер презрительно фыркнул и шагнул к лагерю чужаков. Уто кинулась следом.

Она попыталась схватить его, но, старая и медлительная, не справилась. Юноша увернулся от ее неловкой руки. Возможно, раньше она чего-то стоила в бою, но сейчас ее время уходило, а молодой воин находился в расцвете сил. Быстро и бесшумно он помчался вниз по склону, едва касаясь снега ногами. Прямиком к ближайшей хижине.

Скарлаер бежал, ощущая бурлящую силу, сердце мощно гнало кровь, сталь оттягивала руку. Это его должны были отправить на север сражаться с шанка. Он готов. И он докажет это, независимо от того, что там выдумала себе Уто, сушеная старая ведьма. Он распишется в своей победе кровью чужаков. Они страшно пожалеют о своем решении осквернить священную землю. Пожалеют в краткий миг перед смертью.

Из лачуги, построенной из корявых сосновых бревен и обмазанной растрескавшейся глиной, настолько неумело, что это вызывало отвращение, не доносилось ни звука. Скарлаер притаился у стены под капающим карнизом и, выглянув из-за угла, осмотрелся. Тонкий слой свежего снега с несколькими отпечатками подошв и много-много более старых следов. Во имя духа Делателя, как же небрежны и нечистоплотны эти чужаки! Повсюду дерьмо. И далеко не все похоже на конское. Неужели люди тоже гадили посреди улицы?

– Дикари… – прошептал он, морща нос от смрада костров, подгоревшей пищи и немытых тел.

Ни малейших признаков людей. Несомненно, все напились и спят без задних ног. Непомерное самомнение. Ставни и двери прикрыты плотно. Из трещин едва-едва пробивался свет, почти незаметный в синих сумерках.

– Ты – проклятый дурень! – Перед его лицом возникла Уто, пыхтящая и задыхающаяся от долгого бега. Но кровь Скарлаера кипела, не позволяя ему прислушиваться к упрекам. – Постой!

Он снова ускользнул от ее руки и перебежал через улицу, скрываясь у стены другой лачуги. Оглянувшись, парень увидел, что остальные подтягиваются в поселок – словно неслышные тени.

Скарлаер улыбнулся, сгорая от нетерпения. Сейчас чужаки заплатят за все.

– Это не игра! – рычала Уто, но он снова усмехнулся, бросаясь к окованной двери самой большой постройки, слыша, как позади поскрипывает снег под ногами соратников – целеустремленных и сильных…

Створки распахнулись, и Скарлаер на миг застыл, ослепленный хлынувшим светом.