Холодные близнецы

Опять шаги, посуда. Голос? Тонкий голосок маленькой девочки? Мог ли Энгус приехать с Лидией? Но почему он рано забрал ее из школы? А если это не Лидия, то кто?

Снова тишина. Голосов не слышно. Но когда я задвигаю второй ящик, я снова слышу звук шагов. Неторопливых и осторожных. Мне становится жутко: по полу кто-то крадется, и он, похоже, старается подобраться незаметно ко мне. Но зачем?

Тихо скрипит дверь в столовой, и я вздрагиваю. Незваный гость, кем бы он ни был, приближается именно к спальне. Ко мне. Энгус? Мне надо спешить. Я лихорадочно запираю средний ящик, теперь осталось запереть верхний, но ладони у меня покрылись потом, и ключ выскальзывает, и я отчаянно шарю рукой по половицам – за окном уже сумерки, и впотьмах я ничего толком не вижу. Где он, этот ключ? Я опускаюсь на колени, джинсами прямо в пыль, я – как квартирный вор. Что за нелепое и жалкое зрелище! Но я должна его найти!

Вот он. Отогнав панику прочь, я запираю верхний ящик, засовываю ключ в тайник, встаю, озираюсь по сторонам, поправляю рубашку и пытаюсь привести себя в порядок. Шаги приближаются прямо к спальне, и дверь распахивается.

Никого.

Я смотрю в пустой прямоугольник дверного проема, за которым виднеется холл. Плохо нарисованный шотландский танцор молча пялится на меня со стены.

– Эй!

Тишина.

– Эй, кто там?

Молчание, как стон, молчание, как истерический визг. Сейчас самая шумная штука в доме – мое сердце. Я слышу его гулкий стук.

Кто здесь? Кто играет в эту жуткую игру? Зачем они меня пугают?

Я слышала шаги, мне не показалось. Здесь кто-то есть.

– Эй, кто вы? Эй?

Ничего.

– Хватит! Энгус? Лидия? Прекратите!

Становится еще темнее – зимний день короток, особенно когда небо затянуто тучами. Почему я не включила свет? Дом погружен в полумрак. Море тяжело и устало вздыхает. Я медленно подхожу к двери и выглядываю. Меня ждет пустой холл. Я различаю очертания мебели в гостиной. Свет слишком тусклый. Меня знобит. В домике на Торране всегда холодно, но сегодня – прямо из ряда вон. Я ловлю себя на том, что меня колотит.

Я тянусь рукой к выключателю и зажигаю свет в спальне, но никчемные шестьдесят ватт мне не помогут. Лампочка – ничем не лучше желтой луны.

«Мой милый в далекие страны уплыл на своем корабле».

Поет ребенок. Из спальни Лидии.

«Мой милый сейчас за морями».

Я узнаю голос Кирсти.

Дело в том, что это любимая песенка Кирсти. Шотландская баллада, которую частенько пел ее отец.

Голосок Кирсти приглушенно и радостно журчит.

«Вернись, вернись, вернись же, мой милый, ко мне…»

Я беру себя в руки. Никакая это не Кирсти, что за глупости!

Кирсти умерла.

Вероятно, Лидия поет у себя в комнате, притворяясь Кирсти. Но как она попала домой? Почему она там? Или Энгус забрал ее домой раньше обычного? Она копирует все интонации Кирсти.

– Лидия! – кричу я и бегу к спальне.

Дверь закрыта. Я поворачиваю ручку, и в последний момент меня охватывают болезненные сомнения и животный ужас. Вдруг я войду в комнату и увижу Кирсти? В синей шапочке с помпоном. Бодрую, подвижную, веселую. Живую. Или, может, она будет лежать на кровати, вся в крови, со сломанными ребрами, умирающая – как в ту ночь в Девоне.

Окровавленное тело, поющее песенку.

Мои грезы – мои кошмары.

Справившись с собой, я толкаю дверь и осматриваю комнату. Вижу Лидию – она еще не сняла свою толстую розовую курточку. Лидия задумчиво выглядывает из окна, смотрит на море и на темнеющий под беззвездным небом берег – в сторону Ардвасара. В комнате царит лютый холод.

– Лидия, милая, зачем?..

Она поворачивается и грустно улыбается мне. Школьная форма слишком велика ей, и моя дочь всякий раз выглядит в ней такой одинокой, что мое сердце трепещет от сочувствия и сострадания.

– Ты пела?

– Нет, Кирсти пела, – бесхитростно говорит она. – Она любит эту песню, а я играла и слушала Кирсти. А сейчас она ушла.

Я игнорирую слова Лидии. Я уже не могу вынести того, что за ними кроется – моя дочь на самом деле сходит с ума. Поэтому я просто задаю вопросы:

– Лидия, что ты здесь делаешь? – Я сверяюсь со своими часиками: еще только три, уроки как раз кончаются, и дети выбегают из школы… – Лидия, Лютик, что случилось? Как… я не понимаю… почему?

– Я ее привел домой.

Густой баритон Энгуса разрушает чары. Он стоит в дверях, высокий и зловещий.

– Мне позвонили из школы, – муж многозначительно смотрит на меня, его коричневый свитер с треугольным вырезом покрыт пылью. – Насчет Лидии. Хотели, чтобы я забрал ее оттуда.

Он окидывает взглядом спартанскую комнатку Лидии – милого игрушечного жирафа, лежащего на кровати вниз головой, книжку про Чарли и Лолу на полу.

– Господи! – восклицает он. – Ну и мороз! Нам нужно починить отопление.

Он мрачно смотрит на меня, на что-то намекая. Я слегка обнимаю Лидию, она безразлично улыбается, и мы – заботливые родители – выходим из комнаты. Мы с Энгусом закрываем за собой дверь и застываем в холле как вкопанные. Мне хочется попятиться от Энгуса назад: он очень близко, он слишком высокий, слишком мужчина.