Холодные глаза

Я вернулся к полицейскому отчету. Выйдя из ее комнаты, убийца мог просто убежать, но он открыл закрытую дверь. На хрена он это сделал? Открыл дверь, увидел девушку, слушавшую музыку, понял, что она не представляет для него опасности, и все равно вошел и убил ее.

Отсюда вопрос: кто был целью – Хабиб или девочки? А может, конкретно старшая дочь?

– Хорошо, – сказал я сам себе и перешел к двум другим убийствам – Ахмада и Салима.

За ними стояли другие мотивы – месть за то, что посадили в тюрьму Гасана и его отца. Убийца не пытался держаться каких-то привычных методов. Ахмад был убит ножом, а Салим нет. Во всяком случае, финальный удар был нанесен кочергой по голове. Значит, у него не было цели держаться какого-то узнаваемого стиля. Однако некое представление он для нас устроил, если судить по деталям убийства Ахмада (опора, чтобы казалось, что он сидит на скамье). Ни на самих телах, ни рядом с ними он не оставил никаких сообщений, но отрубленные пальцы жертв послужили сообщением нам. Ахмад был убит одним ударом ножа в гортань. Очевидно, что убийца подкрался сзади, схватил его и одновременно ударил. Дождался смерти и устроил перформанс. При этом убийца мог забрать как минимум два боевых пистолета, но не взял их.

– О чем это говорит? – задумался я. Не находя ответа, я решил обратиться к более опытному по части трупов коллеге и обернулся к дрыхнущему Зауру. Будто намекая, что я должен искать ответы сам, он почесал свой зад и повернулся ко мне спиной. – О том, что у тебя все под контролем? Что тебе не нужен пистолет? Почему тебе не нужен пистолет? Тебе важно всех зарезать? Но ты же застрелил Каримдина… – Не самые адекватные вопросы роились в моей голове. Я попытался устроить мозговой штурм – перебирать все, что только приходило в голову, надеясь, что так сумею ответить на два вопроса: кто этот убийца и зачем он это начал?

– Почему ты не взял пистолеты? – спросил я у электронной версии профайла убийцы, захватившего мой монитор.

– Потому что у него есть ебаная винтовка, – сквозь сон ответил мне Заур.

Я несколько секунд смотрел на его затылок, пока он не захрапел вновь.

Заур был прав. «Умный, все планирующий и смертоносный». Пистолет – рискованно. Нет документов, зато есть серийные номера, в отличие от винтовки, документы к которой могут быть, да и охотником прикинуться можно. Я вспомнил об охотниках, а затем еще о нескольких подозреваемых. Кажется, их было около восьми-девяти.

– Заур! Эй, Заур!

– А?

– Где фото и видео ваших допросов в гостевом доме?

– А?

– Блядь, видео есть, где вы допрашиваете первых подозреваемых? Есть видео? Флешки? Что-нибудь?

– ФСБ мне эти флешки вместе с камерой в жопу засунуть обещала, если я от них не избавлюсь…

– И?

– Выкинул много лет назад… нарушение закона…

– Спасибо, – сказал я и в ответ услышал храп.

Как я и говорил – всегда найдется кто-то выше и сильнее тебя. Заур обещал засунуть камеру мне в зад, а потом пришли ребята, пообещавшие сделать то же самое с ним.

Почитав немного об убийцах, я узнал, что они легко переносят гнев и агрессию с одного человека на другого. В теории, убив своего отца за издевательства, наш убийца мог перенести свой гнев на Хабиба и далее по списку. Поэтому такой убийца довольно легко находит аргументы для следующего убийства. «Аргументы», – вспомнил я своего сына, пошедшего, кажется, в меня. Его почемучки сводили нас с его мамой с ума.

На последней странице документа Заур поделился характеристиками убийцы:

1) отсутствие какой-либо эмпатии;

2) неконтролируемая агрессия;

3) отсутствие чувства вины;

4) отсутствие стыда.

Последнее выглядело как чисто дагестанская предъява – «ни стыда, ни совести!».

Все из перечисленного было очевидным, но мне не давал покоя пункт номер два – «неконтролируемая агрессия». Судя по фотографиям, убийца только и ждал шанса устроить кровавую баню. Десятки ножевых ударов, нанесенных жертвам, это подтверждали. Вряд ли он делал это прагматично, анализируя каждый из тридцати ударов. Это и была неконтролируемая агрессия в чистом виде, но все остальное, что произошло за эти годы, говорило об обратном. Если не учитывать семью Хабиба, то убийца казался как раз противоположностью: вдумчивым, аккуратным, четко планирующим.

– Вода есть? – послышался голос с кушетки.

– В холодильнике, – ответил я.

Заур кое-как сполз с постели и вяло направился к родительскому холодильнику. Открыв его, он принялся искать бутылку, а я, размышляя о своем, просто смотрел на него. Мой коллега взял бутылку и принялся опустошать ее из горла. Его рука потянулась к майке, приподняла ее и почесала живот, и в свете лампочки холодильника я увидел огромный шрам. Убийца лишил Заура половины печени и оставил этот шрам. Я поднял глаза на Заура, и мы встретились взглядами. Затем я резко отвернулся, а он протопал обратно к кушетке.

Некоторые разъяснения относительно агрессии я получил из работы питерской студентки школы полиции. Она сообщала, что существует два типа убийц:

1) реактивный убийца с низким самоконтролем;

2) убийца со сверхконтролируемой агрессией.