Холодные глаза

В доме я нашел комнату, полную ножей, а потом столкнулся с Гасаном, который показал мне еще и относительно свежую фотографию убитой. О чем конкретно был наш разговор, я вспомнить не мог: то ли от страха все забыл, то ли мое нынешнее состояние не позволяло мне залезть в сундук памяти и выудить оттуда необходимую информацию. Я просто закрыл глаза и попытался проиграть все события в голове еще раз. Кажется, Гасан пытался мне сказать, что они со старшей дочерью были знакомы. Дружили. Или у них даже были отношения (что очень маловероятно). Потом он показал нож, который, по моему субъективному мнению, мог быть тем самым, а еще на его рукоятке была кровь, и парень будто пытался намекнуть на относительно недавние темные делишки своего отца. Затем пришел дед, его руки не тряслись, но, когда я попытался пожать ему руку, тряска как по команде включилась опять. А еще я точно слышал, как он работает там, у себя в беседке. Стучал он знатно. Разве может человек с такими руками держать в руках молоток, гвозди, зубило? А еще отец пригрозил Гасану, чтобы тот ничего не рассказывал о девушке. Почему? Что такого? Пусть все знают, что они дружили или даже что он сфотографировал ее без спросу. Это же не делает его убийцей.

Или делает?

Вся эта история была очень мутной. Слишком много грубых мазков в картине «Молчаливый отец и невинный сын в комнате с ножами». Я решил, что информации мне хватает.

История действительно приобретала киношный оборот. Я, главный герой, обязан был спасти невиновного от пожизненного срока, и, кто знает, может быть, ввиду особой жестокости совершенного преступления конкретно для этого человека смертную казнь могли бы вернуть. Народ хотел крови, ночью я видел этому подтверждение. Более семидесяти тысяч дагестанцев в социальных сетях проголосовали за смертную казнь для убийцы. Я был не против. Взглянув в глаза этого старика, я почувствовал его злобу к миру. Не знаю мотивов, но что-то такое было в его глазах, а стоило представить его душащим, режущим девушек… тут уж для жалости места не оставалось. Вот Али – совершенно другой случай. Простой серьезный мужик, возможно ошибочно осужденный, потерявший десяток лет в тюрьме… Кто-то должен был его спасти, кто-то должен был пролить свет на это преступление.

Внезапно я поверил в свою легенду. Я в самом деле тот парень, который пришел сюда, в мир невежд. Человек беспристрастный, с трезвым взглядом на ситуацию, с гребаным правильным моральным компасом. Аналитический склад ума, критическое мышление – вот мое преимущество перед этим сельским людом! Опять-таки собрав волю в кулак, я нажал на газ. Надо было найти Заура, начать тяжелый разговор, до последнего настаивая на своем, чего бы мне это ни стоило, привести его в этот чертов гниющий дом, арестовать виновника и, если такова будет моя судьба, получить заслуженные лавры. Лавры человека, раскрывшего самое ужасающее преступление за последние десятки лет, к которому приковано больше внимания, чем к аресту заместителя начальника МВД по Дагестану, на счету которого оказалось три десятка заказных убийств. Но то дело другое. То – зверство привычное, бандитское, с понятными мотивами. Да хоть взорви поезд, это ужасно, но это террористический акт, и, значит, дело имеет свое место, свою полочку. А мое не имело ничего сопоставимого. Оно было нестандартным, и именно нестандартный человек должен был его раскрыть. Вот она, моя судьба.

Свято веря в свою избранность (по крайней мере, в рамках этого преступления), я гнал по главной дороге. Передо мной мелькали лица жертв, и я мысленно повторял: «Подождите, подождите, вы будете отомщены». Возможно, конечно, это выглядело нелепо и даже театрально, но ситуация сама меня к этому подвела. Я прошел через многое и где-то глубоко внутри ощущал, что эта история не могла прийти к завершению без моего участия. Подумать только, я ведь мог уехать! Еще несколько часов назад я мог уехать, и тогда истинный убийца прожил бы остаток жизни с чувством вседозволенности, может быть, он даже посчитал бы это событие Божьим промыслом. А может, он решил бы нечто подобное повторить (по крайней мере, в сериалах говорят, что маньяк не способен остановиться сам), и тогда были бы новые жертвы. Хоть это и звучало пафосно, но сегодня я собирался остановить абсолютное зло.

Единственным способом найти Заура было ехать по главной улице и смотреть по сторонам. Рано или поздно я услышал бы его ругань или выстрелы, увидел бы драку, в которую он ввязался… Но ничего этого не было. Я не обнаружил Заура ни на главной улице, ни в кафе. Хотя, наверное, было бы странно (несмотря на его внушительный живот) все время встречать в кафе следователя, результатов работы которого ждал весь Дагестан…

Оставалось только одно место.