Холодные глаза

Некоторое время я сидел в машине, поглядывая на ребят с этажа ниже – «конторских». Те расшагивали по «съемочной площадке» как хотели, прекрасно зная, что где-то там за ограждением страдает один не самый покладистый журналист. Гордость не позволяла мне позвонить кому-нибудь из них и хотя бы узнать имя жертвы, да и вряд ли кто-нибудь сказал бы. А может, и они не знали… «Ты же знаешь, пока команды сверху не будет…»

«Ты едешь?» – пришла эсэмэска от жены.

– Да чтоб тебя… – выругался я на самого себя. Забыл про утренник. Опять.

«Еду».

Мы жили в новостройке-девятиэтажке, откуда открывался вид на море. Из минусов – ветер, который даже при закрытых окнах умудрялся создавать сквозняк со специфичным свистом, а входную дверь приходилось закрывать с усилием, будто закрываешь двери бункера. Когда мы с Асией подписывали документы о разводе, я вспоминал этот сквозняк, точнее ощущение этого потока воздуха через пустое пространство, через коридор. Водя шариковой ручкой по документам, я напоминал себе, что там пусто. Внутри нас обоих пусто. Сквозняк. Этих слов мне хватило для финальных усилий в графе «Подпись».

В очередной раз я услышал этот свист, когда Асия открыла мне дверь. Она взглянула на меня привычным взглядом – по чуть-чуть обиды, показного холода и разочарования. В последнее время я видел его часто – когда говорил, что останусь на работе на ночь, когда уезжал в срочную командировку, когда возвращался домой в надежде просто прилечь на диван и не делать ничего… Если раньше этот взгляд вызывал во мне бурю эмоций, то в последний год все изменилось. Я просто с ним смирился, но еще важнее было то, что я смирился с собой. Я есть я. И близко не идеал семейной жизни, не самый ответственный, не самый терпеливый, не самый внимательный, да и с детьми у меня перестало получаться. Раньше я мог часами играть со спиногрызами наших родственников, но со временем потерял эту связь с малышней. Со своим ребенком. Как сказала бы Асия, «ты потерял связь со всем миром. Только ты, твоя камера и компьютер». И скорее всего, она была бы права.

– Семь пятьдесят пять, – сразу сказала она.

– Да, – устало ответил я и вошел.

Она некоторое время просто смотрела на меня.

– Что?

– Ты сказал, что проснешься заранее.

– Я проснулся заранее. Позвонил шеф… отправил меня… – начал было я объяснять, но она просто ушла в гостиную.

Я продолжал несколько секунд смотреть на то место, где она только что стояла, думая о том, что, наверное, я поступил бы так же. Потом пошел в ванную. Умылся. Раздался детский смех, и в ванную ворвался Булат – такой же лопоухий, как я. В остальном он был в мать. Так говорили все, кто видел его впервые.

– Папа! Папа! – завопил он.

Я схватил его и, насколько позволяла наша ванная, закрутил. Мы вышли в коридор, Асия уже стояла у двери.

– Я отвезу сама. Такси внизу.

– Я поеду, – сказал я.

– Не надо. Тебе лучше принять душ.

Я отпустил Булата.

– Надевай сандальки, на выход! – скомандовала Асия, профессионально переключившись на «детский» голос.

– А мун? – спросил сын обиженно и ткнул пальцем мне в ногу.

– Я очень хочу. Только у папы дела. – Я скорчил грустную гримасу.

– У дада всегда дела! – Булат повернулся к маме и ударил кулачком по колену.

– Надевай сандальки, – сказал ему я и посмотрел виновато на Асию.

Мы оба понимали, что я кто угодно, но только не семьянин. Не хороший отец. Не внимательный муж.

– В три? – уточнила она по поводу ожидавшего нас события.

– Да, – кивнул я. – А, нет. Он сейчас написал. Попросил перенести на шесть. Заберем Булата из садика и пойдем.

– Скажи папе «пока», – предложила она, но сын, не взглянув в мою сторону, вышел в подъезд. – Молодец. Испортил ему настроение перед утренником. – С этими словами вышла и она.

Я опять уставился на то место, где пару секунд назад стояла Асия, и подумал: скажи я о трупе в парке, изменилось бы что-нибудь? Сказала бы она что-то типа: «Ой, ничего себе! Ну ладно… если это был мертвый человек, то ничего, что опоздал. Тяжелая у тебя работа, даже нет времени принять душ». Или мы уже на той стадии, когда плевать, что там тебя задержало, ведь это не отменит того факта, что ты – это ты. Не будь этой причины, была бы другая.

Вообще душ – потрясающее место, чтобы собраться мыслями. С самого детства я заметил, что в ванной, в процессе мытья, голова у меня работает лучше всего. Если задуматься, то, наверное, у многих так, ведь даже если забыть, что сам этот процесс расслабляет, то уединенность и чувство защищенности, несмотря на наготу, дают какую-то свободу мыслей, уверенность. И вот, стоя под душем, в очередной раз я, сам того не заметив, задумался о теле в парке. Я просто начал перебирать варианты. Начнем с места. Почему именно там? Под памятником революционеру. На виду. Это ведь неспроста? Притащить тело на самое видное место. Очевидно, что это случилось либо поздно ночью, либо рано утром. Наверняка там есть камеры. Эх, как хотелось бы заполучить видео с камер первым. Это была бы настоящая бомба.

Я услышал звонок телефона, но аппарат остался за дверью, на столешнице. Кто-то очень настойчиво до меня дозванивался.