Холодные глаза

Ботинок, мужской, кажется, большой. Двойное полицейское ограждение. Зачем? Посторонние ведь никак не могли бы пробиться и через первое ограждение. Зачем так плотно ставить второе? Закрыли тело. Все ради того, чтобы скрыть личность жертвы? Крови не видел. СМИ подозрительно молчат, хоть новость уже утекла в соцсети. Вся Махачкала гадает, чье тело выставили у всех на виду.

Я погружался все дальше, будто в матрицу, пытаясь проиграть момент убийства во всех вариациях. Задушили в машине и притащили? Отравили? Застрелили убегавшего? А может, вообще не убийство? Сердечный приступ? Передоз? Нет, нет… Убийство, иначе тело быстро исчезло бы оттуда. Там следы насилия. Может, человека пытали, затем зарезали и уже бескровное тело бросили на виду? Зарезали.

Мизинец левой руки задергался и почти мгновенно онемел, но, погруженный в размышления, я заметил это не сразу. Пронзительная боль от кончика пальца ударила в голову, мгновенно вернув меня в реальность. Я схватился за руку. Принялся усиленно массировать кисть. Еще один выстрел. Включив воду на максимум, я попытался смыть мыло, насколько это возможно, и уже через несколько секунд выпрыгнул из ванной комнаты голышом.

Я надеялся, что мне больше не надо будет открывать верхнюю полочку углового настенного шкафчика в кухне, но спустя почти два года пришлось опять. Я достал баночку с трудновыговариваемым немецким названием на этикетке, вспомнил, что обошлась она мне в три с половиной тысячи евро. Капсула ярко-оранжевого цвета оказалась в моей ладони, и на миг я замер, надеясь, что мне не придется ее пить, не придется возвращаться обратно в то время, когда я был вынужден каждую ночь бороться с самим собой, с воспоминаниями о том, как я оказался в правильном месте в правильное время (но тут уж как посмотреть). Затем взглянул на левую кисть, охваченную огнем будто от укусов сотен злобных муравьев. Мизинец начал неконтролируемо сгибаться. Не дожидаясь очередного выстрела, я закинул лекарство в рот и запил его, прильнув к кухонному крану.

– Чтоб тебя… – выдавил я.

Мыло медленно стекало с волос на нос, а затем на пол. Я увидел собирающуюся под ногами мыльную лужицу на бордовом кафеле. Знакомая картина. Похожая лужица с более густой жидкостью однажды собралась в прихожей…

– Блядь… – выругался я и помотал головой, чтобы прогнать эти ассоциации из головы.

Глаза защипало, и я пошел обратно в ванную, но не успел закрыть за собой дверь, как телефон зазвонил снова. Я вышел опять, направился к телефону, но, поскользнувшись на своих мыльных следах, упал на пол. Вначале боль ощутил мой зад, затем локоть правой руки и наконец голова, ударившаяся о столешницу. Переживая всю эту симфонию боли, я пытался понять, как еще можно испортить свой день рождения.

Вспомнил. Можно. В шесть часов вечера, в одной из мечетей, он будет испорчен окончательно. Жена, как оказалось, мастер не только символизма, но и жестокости. Она будто стояла надо мной прямо сейчас, заливая меня лучами своего надменного взгляда. Ее усмешка. Ее подколы на тему того, куда я скатился в своем желании достичь славы на журналистском поприще.

– Когда я делал ей предложение, она такой не была, – сказал я себе. Да и говорил много раз. Пытался как-то оправдаться за наш брак. Но неизменно слышал от воображаемой жены ответ: «И ты не был таким».

Я посмотрел на себя со стороны. Жалкий голый слабак, лежащий на полу в мыльной луже, атакованный собственной трещащей по швам психикой. Хотя еще вчера, несмотря на проблемы с браком, на рабочую суету, я смог склеить себя обратно. И до этого целых два года клей работал более-менее исправно.

Я вдруг ощутил острое желание похлопать себе. Глядя в потолок, где красовался труп прибитого комара, я поднял руки и хлопнул пару раз. Затем похлопал и жене, затем Зауру, которого не видел ни разу со времени расследования (и который мог меня предупредить, что, зайдя в тот гребаный дом, я подхвачу там вирус и тот глубоко засядет в мой, как оказалось, неокрепший разум). И наконец, я похлопал мальчишке-убийце, чьи мотивы так и остались для меня туманными. Да и все дело оказалось каким-то не таким.

«Не думай над тем, что тут произошло. Так часто бывает. Больше вопросов, чем ответов. Но убийцу мы нашли. Ты нашел, – ткнул он пальцем в мое плечо. – Помни об этом, – сказал мне Заур, сажая меня в машину, теперь уже окончательно. – Дальше я разберусь».

И он не врал. Заур разобрался. Мальчик сел пожизненно. Отец на двенадцать за содействие. Хорошо поработал. Герой.

– Герой, – повторил я вслух, растирая на кончиках пальцев мыло. – Еще обоссаться сейчас, и вообще идеально. – Телефон зазвонил еще раз. – Да кто ж это! – Я не глядя потянулся к столешнице и взял аппарат.

– Именинник, есть новости по трупу? – спросил шеф.

– Не-а. Тишина.

– Совсем? А что ты там делал?

– Пытался на него посмотреть. Не получилось.

– Ты не оправдываешь звание моего любимчика.