Холодные глаза

– Это уже когда вернулся. Когда бабок не было на отдых за границей… Сон пропал. Эта хуйня начала лезть в голову опять… со всех, сука, щелей. Бухаю и тех девочек вижу. И других людей. Больше всего боялся, что вторая чеченская вернется. Две недели назад вернулась. И я понял: всё уже. Наигрался. Надо что-то делать. В органы ни за что, но обслуживать, документы чирикать – это я могу. Ну, научусь. Вот, бросил бухать, уже десять дней… Чтобы я десять дней подряд не бухал… это, блядь… это вам не шутки. Лет с восемнадцати стабильно хотя бы раз в неделю заряжался. А тут вот сухой. Даже заказ получил. – Он гордо показал огрызок бумаги с номером и инициалами. – Вот чем живу. А ты?

– Ну, работаю, – выдавил я, потому что не знал, что можно вставить после зауровской истории. – Пишу иногда.

– Да, я читаю. Шляпа, конечно, в основном, но иногда интересные вещи тоже бывают. Ты молодец.

– Спасибо.

– Так что пришел? Насчет трупа в парке? Рассказывай, нужен совет опытного волка? – Заур развалился в кресле (скрип ясно давал понять, что, если Заур не начнет утренние пробежки, дело закончится производственной травмой).

«Хвастливый говнюк», – подумал я.

– А, нет. Я тут по другому поводу. А вам что-нибудь известно об этом деле?

– Нет, даже не спрашивал. Знать ничего не хочу о трупах. Я подумал, что ты хочешь что-то рассказать.

– Хочу рассказать, но про другой труп.

Думаю, мой взгляд выдал, что я имею в виду. За нескольких секунд слегка расплывшееся лицо Заура приобрело черты того пса, целью жизни которого было выйти на след виновного. Во взгляд вернулась та жесткость, с которой он смотрел на своих жертв в допросной. Заур зашевелил губами, будто пробовал на вкус сказанные мною слова. В тот момент мне показалось, что разговор не стоил того, чтобы возвращать этот «режим» Заура.

– Рассказывай.

– Гасан пару дней назад покончил с собой.

Лицо Заура не выдало никаких реакций.

– Вы знали? – спросил я.

В ответ он отрицательно покачал головой, затем опять откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок, что-то обдумывая.

– Похороны завтра утром, там, в селе.

– Едешь? – спросил он.

– Нет. Наверное, нет. Не хочу возвращаться, – ответил я, но мы оба поняли, что я имел в виду не возвращение в само село. – А вы?

Мы смотрели друг на друга как два человека, боявшиеся признаться друг другу в чем-то, но понимавшие, что признания и не нужно. Все и так было ясно. Мы оба боялись чего-то. Боялись, что оно вернется.

– Нет. Дел по горло, – сказал он и схватил, как мне показалось, первую попавшуюся на глаза бумажку. Сделал задумчивое лицо и начал искать подходящее для бумажки место. Похоже, наш разговор был исчерпан.

– Ну, ладно, я пойду, наверное.

– Да, молодец, что зашел.

Мы оба встали почти одновременно. Он протянул мне руку, улыбнулся и сказал:

– Будут проблемы с законом, мне не звони. У меня проблем еще больше.

– Ага, – усмехнулся я.

Если я не записывал свои обязательства в оповещения, то забывал о них. К сожалению, и записывать обязательства в телефон я тоже забывал. Поэтому Асия удивилась, когда в 17:45 я остановил машину на том самом повороте в сторону мечети. Она как раз забрала Булата из садика. Он бегал вокруг нее, пританцовывая.

Я вышел из машины, и следующие минут десять мы шли, будто не существуя друг для друга, но поочередно отвечая Булату на его бесконечные вопросы. Это была наша негласная договоренность. Решение, возникшее само собой. Эволюция способов избежать конфликта. Мы никогда это друг с другом не обсуждали, но для нас обоих было очевидно, что, когда мы в ссоре, лучше отвечать на вопросы Булата по очереди.

У входа в мечеть Асия проверила свой платок – спрятаны ли волосы, мы вошли, сразу поднялись на второй этаж и оказались в отгороженном занавесками уголке. Обычно в этом месте, защищенные от посторонних взоров, совершали молитву женщины. Имам нас уже ждал. Булат же вошел в главный зал, где его встретил молодой парнишка в тюбетейке, вероятно, помощник имама. Они сразу о чем-то заговорили. Похоже, этот парень знал, как отвлечь ребенка. Тоже не самая приятная работа, учитывая контекст.

– Салам алейкум, – сказал я.

– Ваалейкум ассалам, – ответил имам.

– Я звонил насчет развода. Меня зовут Арсен, это моя жена Асия.

– Да, – опустив взгляд, ответил он и затем спросил: – Ты хочешь дать развод?

До того, как он задал вопрос, я был уверен, что отвечу «да». Я не был уверен, что хочу дать развод, но был убежден: если такой вопрос возникнет, я сделаю то, что должен, – отвечу утвердительно. Однако теперь я слегка завис. Бросил мимолетный взгляд на Асию, она так же посмотрела на меня, и затем мы оба посмотрели на имама.

– Да, – сказал я, и, кажется, в этот момент и я, и она поняли, что все серьезно. Сотни угроз друг другу развестись остались позади. Мы наконец перешли от слов к делу. – Я не очень религиозный человек. Не знаю, как это сделать правильно. Что конкретно надо говорить и так далее…