Холодные тени

– Отлично. Я хочу участвовать.

– Исключено! – Иногда Конрад умел говорить твердо, даже жестко. – Никто из вас наружу не выйдет.

– Это смешно! – рявкнул Лоуренс. – По-вашему, мы такие идиоты? Мы вполне в состоянии смотреть под ноги, держать друг друга в поле зрения…

– Полагаю, вашей подруге сейчас совсем не смешно, – перебил Конрад. – Хотя она, безусловно, не идиотка и вполне в состоянии смотреть под ноги, а также держать в поле зрения станцию. К тому же это случилось при свете дня.

Это случилось.

После того как станцию перевернули вверх дном и проверили каждое помещение, сомнений не осталось: это случилось. Габриэла пропала.

Вероника, съежившись в кресле, чувствовала, как холодные когти Антарктиды проникли внутрь и сжали желудок.

Конечно, Габриэла ей не нравилась. Она была той еще сучкой, к тому же… К тому же. Но если бы она сейчас, раскрасневшаяся с мороза, вошла в дверь и принялась рассказывать, какую удивительную хрень умудрилась снять для своего блога, Вероника с огромным удовольствием врезала бы ей по лицу, а потом обняла.

Никто не заслуживает того, чтобы пропасть в Антарктиде. Никто!

– Вы ведь ее найдете? – Брю стояла рядом с Лоуренсом; ее руки, казалось, жили собственной жизнью: сплетались и расплетались, кисти и пальцы изгибались под разными углами, в лице не было ни кровинки.

– Мы сделаем все возможное, – уклончиво сказал Конрад.

Вероника услышала в этом холодное «нет».

– Ты что, вообще не волнуешься? – шепотом спросила она у Тимофея, который сидел рядом, уткнувшись в ноутбук.

– Я ничем не могу помочь. Разве что создать еще больше проблем.

– Я тебя не об этом спрашивала!

Тимофей посмотрел на Веронику, взгляд его был спокоен, как всегда.

– Какая разница? – спросил он. – Какая разница, что человек чувствует, если это никак не отражается на его действиях?

Вероника задохнулась от возмущения. Но взяла себя в руки и твердо ответила:

– Знаешь, вот только это на самом деле и имеет значение: что человек чувствует, пока действует или не действует.

– Мне жаль, что пропал человек, с которым я мог более-менее сносно общаться, – выдал Тимофей после небольшой паузы.

– И все?

– Все. – Он снова уткнулся в ноутбук.

Вероника покачала головой.

Конрад, вышедший было из столовой, вернулся обратно.

– Я сообщил о пропаже на соседнюю станцию, они подключаются к поискам. Надеюсь, удастся найти ее до утра.

– А что будет утром? – спросил Лоуренс.

– Погода портится, – неохотно признался Конрад. – Судя по всему, на нас надвигается снежный буран. Как я вам уже говорил, такое бывает нередко.

– Это – проблема? – Лоуренс нависал над Конрадом, как скала.

– Что вы предпочтете, – спросил Конрад, – чтобы я прочитал вам часовую лекцию о сложностях поисково-спасательных операций в условиях ограниченной видимости, обусловленной неблагоприятными погодными условиями, или чтобы я отправился наружу и начал разыскивать вашу подругу?

– Не нужно так со мной разговаривать! Вы, между прочим, получаете зарплату благодаря мне.

– Ах, молодой человек, видели бы вы ту зарплату, – вздохнул Конрад и отвернулся, потеряв интерес к задохнушемуся от возмущения Лоуренсу.

Наконец все ушли. Остался лишь Оскар, с которым Вероника успела поболтать накануне. Оскар сидел за столом, на своем прежнем месте, и задумчиво барабанил пальцами по столу. Поймав взгляд Вероники, он постарался ободряюще улыбнуться.

Лоуренс ходил взад-вперед, сунув руки в карманы джинсов. Брю сидела на краешке стула, кусая губы. Кулаки ее были крепко сжаты и лежали на бедрах.

– Кто-нибудь хочет кофе? – резко спросила она.

Лоуренс и Тимофей проигнорировали вопрос. Вероника пожала плечами. Только Оскар, тепло улыбнувшись, сказал:

– Я бы не отказался.

– Пойду сделаю. – Брю встала и двинулась в сторону кухни. – Не могу просто так сидеть, когда…

Она не договорила, но и так все было ясно.

– Мне нужно знать, кто, когда и при каких обстоятельствах видел Габриэлу в последний раз, – тихо сказал Тимофей.

– Угу, – только и сказала Вероника.

– Это – работа.

– Что? – встрепенулась она.

– Твоя работа. Принеси мне информацию.

– Тиш, ты чего-то перепутал. Мы анонимки расследуем. А Габриэла – просто дура, которая…

– Ты увольняешься? – перебил Тимофей.

Закатив глаза, Вероника встала. Мудака Лоуренса она окинула скептическим взглядом и решила оставить напоследок. Пошла в кухню.

Там было чисто и по-домашнему уютно. Плита на четыре конфорки, стол из нержавеющей стали, на стене – стилизованная под гравюру картинка, изображающая какой-то европейский город. Брю стояла неподвижно, гипнотизируя булькающую кофеварку.

– Ты как? – спросила Вероника, сунув ей под нос планшет.

Брю вздрогнула, как будто к ней подвели электричество, но быстро сориентировалась, прочитала перевод вопроса.

– Мне страшно. Куда могла подеваться Габриэла?

– А она не говорила – может, собиралась пойти погулять?

Брю вяло пожала плечами:

– Нет, мы не разговаривали… Но она точно ушла. Я слышала, как хлопнула ее дверь. А потом… Потом – кажется, входная…

– Значит, после того как разошлись из столовой, ты ее не видела? – уточнила Вероника.

Брю мотнула головой, и в ее глазах заблестели слезы.