Холодные тени

– Вероятнее всего. Видишь ли… Ты слишком очевидный и… – Вернер помолчал, но, взглянув на Тимофея, выговорил это слово твердо: – …и удобный для следствия убийца. Отвертка принадлежит тебе. Ее видела у тебя в руках свидетельница – контролер. Ты подвержен припадкам, во время которых себя не контролируешь. Тебя обнаружили стоящим над трупом… Прости мне мой цинизм, но для того, чтобы ты понял, я вынужден называть вещи своими именами. Знаю, что в твоем возрасте это сложно принять. Рановато тебе, конечно, сталкиваться с такими вещами. Но…

– Как это – суд ему не поверит? – перебила Габриэла. – Почему – не поверит? Так не должно быть! Надо объяснить им… Вернер! – Она принялась дергать брата за рукав.

Тимофей не слушал Габриэлу. Даже голову в ее сторону не повернул.

– Я понял. – Он смотрел на Вернера. – Единственный способ убедить суд в том, что это сделал не я, – найти настоящего убийцу. Да?

– Боюсь, что да. Извини, парень.

– Вам не за что извиняться. Не вы придумали мир, который устроен так по-идиотски. – Тимофей снова нырнул под ограждение, выбираясь с огороженного участка. – Отвезите меня, пожалуйста, домой.

48

– …как вы говорите, расследовал убийства, то вряд ли бы он потерял сознание при виде трупа, – говорил мужской голос.

Пока Тимофей мог лишь воспринимать, но не анализировать. И кто именно говорит – было ему непонятно.

– Во-первых, это не просто труп, а его подруга детства! – Это Вероника. Ее голос не требует идентификации, он живет где-то глубоко внутри, вписан едва ли не в генетический код. – А во-вторых, я же вам объясняю: у него панические атаки из-за всего этого!

Теперь он начал воспринимать навязчивый писк. Хватаясь за повторяющиеся звуки, постепенно вытягивал себя на поверхность.

Габриэла мертва. Убита тем же способом, каким был убит Штефан: отверткой в глазницу. У него самого случилась паническая атака, и он отключился.

– Из-за всего этого? – переспросил мужской голос.

– Из-за прошлого. – Вероника шмыгнула носом. Не то всхлипнула, не то подхватила насморк после прогулки на снегоходе.

– Ясно. – Теперь Тимофей смог идентифицировать голос – это был Оскар, врач. – Ну, панические атаки я вылечить не смогу, не моя компетенция. Увы.

– А чья? – возмутилась Вероника.

– Психолога, психиатра…

– Тиша – не псих!

– Знаю, знаю… Так, ну, сердце в норме. Поначалу была небольшая аритмия, но теперь ритм хороший. Кажется, он просыпается.

– Тиша? Ты меня слышишь?

Он ощутил знакомое прикосновение к своей руке и с трудом открыл глаза.

Большую часть поля зрения заняло обеспокоенное лицо Вероники. На ней был белый халат – видимо, таковы были требования к пребыванию в медпункте.

– Не называй меня «Тишей», – пробормотал Тимофей.

– Слава богу, мозг в порядке, – вздохнула Вероника. – Ты как? С тобой тогда то же самое было?

– Когда?

– В метро. Когда ты ехал ко мне в Нескучный сад – помнишь?

Тимофей кивнул. Судя по выражению лица Вероники, она только сейчас поняла, что тогда, летом, это было не притворство с его стороны, не какая-то жалкая уловка. То есть умом-то она это всегда понимала. Но подсознательно убедилась лишь сейчас.

– Да, – сказал он. – Помню. Примерно то же самое.

Он медленно поднялся, опустил взгляд и увидел на груди прилепленные электроды.

– В этом все еще есть необходимость? – спросил, найдя взглядом Оскара, сидящего на стуле рядом с койкой.

– А как вы себя чувствуете? – спросил тот.

– Прекрасно. Как вы верно заметили, панические атаки – это не физиологический недуг, с сердцем у меня все в порядке.

Оскар встал и, бормоча что-то себе под нос, начал аккуратно снимать электроды.

– Я бы хотел уточнить кое-что, – сказал Тимофей, глядя перед собой, на свои ноги в теплых носках. Носки были немного приспущены, на лодыжках тоже крепились электроды. – Габриэла мертва?

– Угу, – сказала Вероника, вновь хлюпнув носом. – Ее нашли в какой-то там трещине… Метров сто от станции. Они даже не знали про эту трещину, представляешь!